Маракотова бездна. Артур Конан Дойл

прозрачные колпаки, охватив плечи и грудь эластичными завязками, не позволявшими воде проникнуть внутрь колпака. Дышать под колпаком было совсем легко, и я с радостью увидел, что у Маракота снова бодро заблестели глаза из-под очков, а широкая улыбка Билла Сканлэна убедила меня, что животворный кислород сделал своё дело и Билл окончательно поправился. Наш спаситель удовлетворённо оглядел нас, потом махнул рукой, приглашая следовать за ним через трап в полу на дно океана. Дюжина дружеских рук протянулась, чтобы помочь нам вылезти и направить первые неуверенные шаги по вязкому глубокому илу.

      Даже теперь я не могу забыть этого чуда. Маракот, Сканлэн и я, живые и невредимые, стояли на дне океана, на дне подводной пропасти в восемь километров глубиной! Куда девалось ужасающее давление, смущавшее умы стольких исследователей? Оно мешало нам не больше, чем хрупким рыбам, плававшим вокруг нас. Правда, наши головы и тела были надёжно защищены тонкими прозрачными шарами, упругими, но крепкими, как броневая сталь, руки же и ноги, остававшиеся свободными, чувствовали лишь плотную среду воды, которую вскоре перестаёшь замечать, – и ничего больше! Как хорошо было стоять всем вместе в группе бородатых людей и смотреть на только что покинутую нами тюрьму! Мы забыли выключить аккумуляторы, и кабина наша представляла фантастическое зрелище: из круглых окон вырывались жёлтые снопы электрического света и, привлечённые им, к окнам устремились стада рыб. Но вот предводитель взял Маракота за руку, и мы двинулись за ним сквозь плотную водную среду, тяжело ступая по скользкому илу.

      И тут произошла странная история, удивившая наших новых друзей ничуть не меньше, чем нас. У нас над головой появился небольшой тёмный предмет; он быстро спускался к нам из темноты и лёг на дно со свинцовым грузом, спущенный со „Стратфорда“ в пропасть, которая навсегда теперь будет связана с памятью о нашей экспедиции.

      Мы поняли, что наверху разгадали сущность происшедшей трагедии, но никому и в голову не могло прийти, что лот опустится почти у самых наших ног. Лот неподвижно лежал на дне, но капитан, вероятно, не знал, что он достиг дна. Рядом со мной тянулся вверх тонкий проволочный канатик длиной восемь километров, соединявший меня с нашим судном. Ах, если бы можно было написать записку и привязать к канатику! Абсурдная мысль… Но почему бы не послать наверх какой-нибудь знак, который покажет капитану, что мы всё ещё живы?

      Верхняя часть моего тела, прикрытая прозрачным колпаком, была недосягаема, но руки оставались свободными, и в кармане брюк у меня, по счастью, оказался носовой платок. Я быстро выхватил его и привязал к лоту. В тот же миг сработал автоматический механизм, отделил свинцовый груз, и белый лоскут быстро понёсся вверх, в тот мир, который я, наверно, никогда больше не увижу.

      Наши новые знакомые внимательно и с большим интересом обследовали тридцатикилограммовый груз свинца, наконец подняли его и понесли с собой.

      Мы прошли не более сотни метров, пробираясь