Академия пси-хов: внушить, влюбить, убить…. Нидейла Нэльте

– действительно, было в повадках старшекурсника что-то хищное, кошачье. Неужели и мою соседку не миновало увлечение королём Академки?

      В этот миг на пороге появились Сарелия с Наарешем. Причём она цеплялась за его руку с таким видом, словно всю ночь облизывала конфету! Ну или конфета её. Неужели добилась-таки своего?

      Думать об этом оказалось неприятно, и я поспешила доесть.

      – Кстати, у нас вторая пара – теория менталистики, – обрадовал Дик.

      А ведь действительно. Кому же её вести, как не Наарешу? Хотя, ведь и до него кто-то вёл?

      Фета усиленно кокетничала с Тарром, собрав вокруг себя кружок заинтересованных парней. Видимо, решила применить тактику «Поревнуйте меня».

      Наареш ревновать не спешил, и даже каким-то чудом оказался через сидение от Сарелии. Уж не знаю, где консерва упустила момент.

      Я же не переставая ощущала на себе его взгляд, хотя он смотрел куда угодно, только не на одну новую адептку.

      Между ними сидел наш декан, Ниамин Данарес, который, кстати, сегодня вёл у нас основы эмпатии.

      ***

      Основы эмпатии я, признаться, проспала. Это было настолько откровенно нудно, что не запомнилось ни слова! Только сожалела о потерянном времени. Нужно будет брать с собой какие-нибудь более увлекательные книжки.

      – Говорят, Данарес – воскрешённый лич, – прошептала на ухо Саи.

      – Не может быть! – не поверила я. Во всяком случае, декан не выглядел полуразложившимся трупом. – Не могли же лича сделать деканом?!

      – Я тоже не верю, но слухи ходят. Везёт другим факультетам, они эмпатию почти не проходят, месяц или два только, общие сведения.

      Профессор поднял на неё взгляд, и Саи поёжилась.

      – Разве может быть посмертная эмпатия? – тихо шепнула я ей на ухо, но Саи не ответила. Интересно, чего она боялась?

      Зато теория менталистики шла у всего нашего курса одновременно.

      – А Фета разве тоже первокурсница? – удивилась я, увидев, как королевна заруливает в аудиторию, куда мы только-только перебазировались.

      Мне казалось, она старше. Но потом вспомнилось, что здесь распределяют не по возрасту, а по времени пробуждения дара.

      – На первом пока, – подтвердила Саи. – Но вроде бы её скоро должны переводить, несколько экзаменов осталось. Я слышала, как она хвалилась, что на следующий бал придёт уже старшекурсницей.

      – А когда у нас бал?

      – Через две с половиной квадры.

      Дней десять? Чуть больше недели!

      Я удручённо притихла. Или не идти, или припереться в джинсах. На потеху богатым стервам и прочим консервам.

      Отбросив эти мысли, я окидывала взглядом аудиторию. В родном мире наш универ тоже находился в старинном здании, но здесь дух старины прямо кричал! В зале была потрясающая акустика, очень удобные мягкие сидения амфитеатром. Широкие стрельчатые окна и обитые зеленоватым бархатом стены.

      А потом всё резко стихло. В аудиторию зашёл белоснежный мужчина, серебряный дракон.

      – Как многие уже знают, меня зовут Наареш Шаасхен, – представился он, поднявшись на кафедру.

      Баритон полился, лаская,