Летаргия. Олег Панкевич

варила скорый нехитрый ужин и усаживалась в большое кресло перед телевизором с книжкой или за просмотр очередного сериала. По выходным драила квартиру, вычищала до блеска обувь, встречалась с подругами, завидуя их бурной жизни, потом гладила одинаковые офисные костюмы и кормила свое ожидание новыми фантазиями.

      Но было кое-что в ее жизни, о чем Нина не говорила никому. Сны. Всегда яркие, цветные, запоминающиеся, нереальные путешествия в мир за пределами нашего земного мира. В своих снах внутри себя чувствовала Нина совершенно другой, чем в реальной жизни. Куда-то пропадали нерешительность и скромность, липкая паутина ожидания больше не стягивала своими путами юную грудь. Во сне она преображалась, превращаясь в себя настоящую, легкую, свободную, раскрепощенную. Чем ярче был сон, тем тяжелее было пробуждение на утро. Как с похмелья ощущалась тяжесть в голове, тело не слушалось, было скованным, тяжелым.

      Иногда девушке приходили в голову странные мысли о том, что и живет-то она по-настоящему только в своих снах, погружаясь в мир иллюзий ночного сновидения, ощущая себя живой и полноценной. Мысли о том, что реальность дана ей только для того, чтобы поддерживать свое тело, кормить, мыть и так далее, для свободной жизни в том, другом мире.

      Утром этого дождливого летнего дня, стоя перед большим зеркалом в прихожей своей квартиры, она разглядывала свою хрупкую фигуру, затянутую в очередной безликий офисный костюм, приходясь расчёской по темным прямым волосам, видела в отражении только тень себя. Тень себя настоящей. Погруженная в воспоминания сна, в котором испытала настоящий ужас прошлой ночью. Тени. Черные фигуры мчались за ней в ночи, пытаясь отобрать всю радость, всю свободу ее существования. Всё, чем дорожила в своем мире снов, все то, о чем она только мечтала в мире реальном.

      Владимир

      Холодный дождь заливал за воротник пиджака. Противно хлюпало в летних кожаных ботинках. Вовка, чертыхнувшись перепрыгнул очередную лужу обрызгав светлые брюки рабочего костюма. Такого холодного поганого лета никто не ожидал. В мае жарко затопило солнце, дав надежду на знойный, насыщенный жарой июнь. Но надежды не оправдались. Июнь Москва встретила грозами, холодными проливными ливнями, затянутом тучами небом и тоской осеннего ненастья. Вовка брел по лужам домой проклиная свою рассеянность – опять забыл зонт на работе. В спехе окончания рабочего дня, выскочил из офиса, небо затянуло и на выходе из метро его встретил приличный ливень.

      В последнее время стал рассеянным: забывал документы, мог отправить счета по ошибочному адресу, проехать в метро свою остановку. Вроде молодой еще, скоро тридцать, а наблюдал какое-то помутнение в мозгах. В офисе все чаще ловил себя на ощущении «кастрюли» на голове, было тяжело вникнуть в работу, хотелось на волю, на природу, скинуть с себя мутный туман опутавший мозг, почувствовать себя по настоящему живым, свежим, ясно-мыслящим. Причину Вовка видел в постоянном «дне сурка». Дом,