Дракон под ёлкой. Любовь Романовна Белых

продавец, впарив громаднейшую красавицу ель.

      К ёлке претензий нет, она замечательная. А вот её цена запредельно высока. Мой двухнедельный оклад.

      Как я на это повелась? Младшего лейтенанта Ласточкину Алину Геннадьевну тупо развели на бабки.

      На кой мне такая ёлка? Ни гостей, ни подруг, ни родных… Для кого я её тащила две улицы? А ещё мент…

      Да, не этого я ожидала от родного городка, конечно. Говорят, в провинции люди добрее. Да сейчас же!

      Ещё и майонез к салатам забыла в супермаркете. Пришлось, кряхтя и чертыхаясь, втащить ель в зал и тут же мчаться устранять оплошность. Салаты я купила готовые, уже нарезанные, но не заправленные.

      Как чувствовала, что ничего не успею, затарившись готовой едой и шампанским с фруктами на праздники.

      Отстояв очередь на кассе, я уныло поплелась к дому с двумя ведёрками майонеза и детским Новогодним подарком в красивой, красной коробочке.

      Уже в подъезде, поднимаясь на третий этаж пятиэтажки, я столкнулась с соседкой – баб Нюрой. Приятным отголоском своего детства.

      – Алиночка? А как… Когда ты приехала?– пожилая женщина поспешила заключить меня в объятия, сбив мою шапку набок. Голубой бубон упал на правый глаз.

      – Здравствуйте, баб Нюр. Три дня как.

      – То то я тебя на похоронах не видела.– сочувствующие произнесла женщина, заботливо выровняв шапку.– Ты как? Держишься?

      – Конечно.– пожала плечами.

      Не знаю, что говорят в таких случаях. Моя бабушка – Татьяна Андреевна, не дожила до Нового года всего неделю, отдав богу душу в собственной постели. В восемьдесят восемь лет.

      На похороны я не успела. Приехала на следующий день, а на столе в кухне лежали бумаги – свидетельство о смерти, корешок заключения о смерти и завещание. На стикере, зажатом магнитиком на холодильнике, были данные кладбища и места захоронения.

      Всё прошло без моего участия. Наверное, поэтому я не могу скорбеть в должной мере. Не знаю, как реагировать на соболезнования…

      – А мать-то твоя, кукушка, с тобой? Не видела её после похорон…

      Эх, баб Нюра, вы её хотя бы видели!

      Я её вообще никогда не видела. Растила меня бабуля. Своеобразно. Мать, вроде как мать, присылала нам деньги, ни разу не явившись за мои девятнадцать лет. По крайней мере, так говорила бабуля. А раньше… раньше я и не помню. Мне было пять, по рассказам бабушки, когда мать перевели за границу. Не думаю, что на её пенсию, я посещала многочисленные кружки и секции, могла себе позволить репетитора по математике и одеваться в качественную одежду.

      В те годы-то?

      Лишь вырвавшись из этого города, я смогла дышать. Но важно не это. Важно, что с моим скорым отъездом, попросту побегом из-под бабушкиного крыла, я стала получать денежные переводы и смс сообщения с неизвестных номеров. Я была уверена, что это мать.

      Никогда не понимала и не пойму этой логики. Раз уж бросила дочь, даже на глаза ей не появляешься, то зачем выделять ей какие-то финансы, слать сообщения?

      Логичнее было бы меня забыть. Вычеркнуть из своей жизни не только физически, но и материально.

      – Нет, я её не застала.

      – Ой-ой,– запричитала соседка.– Бедная девочка. Не повезло Таньке с дочерью. Зато внучка у неё замечательная.– старушка тепло улыбнулась.– Она очень гордилась тобой, Алиночка. И очень тебя любила.

      Горло запершило. Стало совестно и грустно.

      – А вы куда, баб Нюр?– поспешила отделаться от женщины.– Не в магазин? А то я могу сбегать, если вам что-то нужно.

      – Нет-нет, девонька. Меня там такси ждёт. К детям и внукам еду! Позвали старую на Новый год.– весело докладывает она.

      – Ну какая же вы старая…– растерялась я.– Вы ещё правнуков нянчить будете!– улыбнулась.– Вас проводить к машине?– скосив взгляд на трость в её руке, предложила я.– Простой там, счётчик крутится. Под Новый год и так цены ломят…

      – Спасибо, милая, я сама. Побегу я тогда, побегу. А то дорого своим обойдусь.

      Я подождала у лестничного пролёта, пока баб Нюра "сбегала" по ступенькам вниз, медленно переставляя ноги и опираясь на трость и перила одновременно.

      Грустно всё это. Почему мы стареем?

      Меня старость пугает больше, чем смерть…

      Квартира встретила тишиной и долгожданным теплом. Сгрузив покупки на кухонный стол, я переоделась в тёплую домашнюю пижаму и принялась чистить картошку.

      Для кого, непонятно. Мне салатов с головой хватит. Ещё колбаска, сырок и фрукты. Запеку картошечку на гарнир, пусть будет. Много времени это не займёт.

      Быстро управившись, я отправила противень с картофелем и мясом в духовку, щедро посыпав всё тёртым сыром и накрыв фольгой.

      Пришёл черёд и ёлки. Зря, что ли, я разорилась на ней?

      На поиски ёлочных игрушек ушло времени больше, чем на то, чтобы её нарядить. Бабуля была редким Плюшкиным, редко выбрасывая из дому одежду, макулатуру и прочие не совсем нужные вещи. Пришлось перебрать