Обелиск (сборник). Владимир Сорокин

… правей, Петь, правей. Там низина… вот… а в сентябре – опята. Правда, не здесь, а подальше немного. Пройти отсюда километра два.

      – А мы прошлый год по Ильинке ездили, – проговорил Виктор. – В начале октября. Опята почти сошли тогда, но ничего, ведра два набрали…

      Степченко рассмеялся:

      – Сразу видно, Витек, – не грибник ты! Два ведра опят! Да их машинами собирать нужно! Брезент постелил в лесу и носи охапками.

      – Точно, – пробормотал шофер, огибая низину с мутно-коричневой водой. – Мы, бывало, как поедем, так по два мешка набьем опят. Жена всю неделю перерабатывает.

      Степченко докурил, бросил окурок в окно:

      – Петь, вон возле тех березок остановимся…

      Шофер подъехал к березам и заглушил мотор.

      – Ну, вот и приехали. – Степченко вылез из машины, закинув руки за голову, потянулся. – Оооо… тишина-то какая…

      Виктор тоже вылез и осмотрелся.

      Кругом стоял ночной лес.

      Виктор потрогал влажные листья молодой березы:

      – А тут один березняк в основном?

      – Да. – Степченко захлопнул дверцу, посмотрел на светящийся циферблат. – Пол-одиннадцатого. Нормально. Как раз вовремя…

      Шофер откинул переднее сиденье назад, снял пиджак и, кряхтя, растянулся.

      – Подремешь, Петь? – Степченко заглянул в кабину.

      – Подремлю.

      – Ну, давай. – Степченко выпрямился, хлопнул Виктора по плечу. – А мы пойдем потихоньку.

      – Счастливо, – пробормотал шофер, устраиваясь поудобнее.

      – Пошли, Витек. Там вон тропиночка.

      Виктор шагнул за ним в темноту.

      Под ногами зашелестела трава, захрустели сучья, влажные листья скользнули по лицу Виктора. Степченко вынул сигареты, закурил:

      – Я тут позапрошлым летом лося встретил. Идем с приятелем, а он поперек нам чешет. Здоровый, черт!

      – Большой?

      – Здоровый. Они вообще-то щас измельчали что-то, а этот – бык здоровый.

      – Я под Брянском был когда, тоже видел. Правда лосиху. И кабанов видели. Мы на уток ездили. Утром пошли, а кабан в бурте колхозном роется. Они только картошку убрали, поздняя осень.

      – А он, значит, жрет ее? Здорово!

      – Нас увидел, повернулся. А потом, как паровоз – деру. И сопит, прям как танк.

      – Ну, они мощные звери. Особенно осенью. Жирные. Я троих угрохал…

      Переступили через поваленное дерево, вышли на более широкую тропку.

      – А мне вот не приходилось, – проговорил Виктор, вглядываясь в сырую тьму поредевшего леса. – Тогда вроде и пуль-то не было. И стрелять по нему не хотелось…

      – Да, с ними поосторожней надо. Если бить – так уж бить. А то один знакомый нулевкой решил по секачу пальнуть. Ранил, а тот за ним. Хорошо, друг выручил – добил пулей. А то б кишки выпустил.

      – Да…

      Лес кончился, по бокам дороги всплыли одинокие кусты. Слабый ветер шевелил их.

      – Ну вот. – Степченко бросил сигарету. – Почти пришли.

      – Действительно близко…

      – А ты как думал. Я ж говорил – десять минут ходьбы…

      Дорога пошла через поле.

      Впереди показались серые коробки домов, мелькнул свет, и послышалась музыка.

      – Слышишь, раскочегариваются? – усмехнулся Степченко.

      – Слышу.

      – У них это на краю поселка, так что удобно… Дорогу назад найдешь?

      – Найду. Здесь вроде недалеко…

      – Ну, и порядок. – Степченко сплюнул. – Иди, я следом за тобой.

      Виктор кивнул и пошел дальше.

      Вскоре свет стал поярче – показалась вереница уличных фонарей, музыка заиграла громче, дома приблизились и обступили Виктора.

      Он прошел по улице до крайнего дома и стал медленно обходить его. Музыка загремела, голос певца стал жестким, отчетливей зазвенели тарелки. Виктор обогнул дом и сразу оказался перед танцплощадкой: лучи двух прожекторов протянулись над прыгающей толпой, скрестились на музыкантах.

      Танцплощадка была покрыта потрескавшимся асфальтом. Поломанный забор огораживал ее. Вместо сцены в дальнем углу забора лежали сдвинутые вместе бетонные плиты, из размозженных торцов которых торчала гнутая арматура.

      Виктор купил билет в фанерной будочке, отдал контролеру и вошел в распахнутые ворота. Музыканты только что кончили играть – ударник прошелся по барабанам, а гитаристы прощально качнули грифами. Толпа расползлась по краям площадки и принялась шумно занимать лавочки. Рядом с Виктором собралась группа подростков. Они курили, шумно разговаривали, толкая друг друга.

      Возле будочки послышался голос Степченко. Виктор обернулся.

      Семен Палыч покупал билет:

      – И мне билетик, девушка… Всего-то? Дешево. Нет, не был. Да, приезжий я, в гостях. На молодежь хочу поглядеть. Спасибо.

      Он