Фикция. Ана Гри

на земле, куда здоровый человек меньше всего хочет попасть – кладбище, тюрьма и психбольница. Хотя смотря какая психбольница. Потому что место работы, которым заведовал Князев Алексей, значимо отличалось от иных диспансеров: и ремонтом с удобствами, и вежливым, услужливым персоналом. В бюджетном-то учреждении! Здесь не увидеть разрухи и вечно шатающихся людей-растений, со стеклянным взглядом пускающих слюни.

      В приемном кабинете с панелями белого цвета и полом из древесины «Венге» у широкого окна справа стоял рабочий стол, параллельно у стены еще один. Вот возле него на стуле сидел мужчина в гражданке с черной кожаной папкой на коленях.

      – Костя? – узнал Алексей, шагнув через порог.

      Беркутов встал со стула и протянул руку. Выглядел опер слегка расстроенным и виноватым, в отличие от Князева, который смотрел живо сверкающими глазами.

      – Рад видеть! Чем я обязан визиту?

      – Я по работе. Слышал о Хирурге, который вернулся спустя полгода?

      – Если честно, нет, – изменился в лице Леша. – А это точно он?

      – Экспертиза утверждает, что точно. Мне необходима информация о каждом, кто лечился и лечится в диспансере с самого основания заведения.

      – Ну не вопрос, у меня как раз по времени опрос пациентов в спецкорпусе, хочешь присутствовать? Их не так и много, но это единственные опасные для общества люди с края.

      Алексей ненадолго замолчал и добавил:

      – Костя, я так рад, что ты вчера пришел к нам, что мы снова начали общаться после всего. Но ты пойми, Оля сама выбрала меня…

      – Я это понял, Оля принадлежит тебе.

      – И давай больше не будем об этом? Слушай, я скучал по нашей дружбе! Приезжай теперь в гости? Приезжай по любому поводу, я буду рад!

      Приемный кабинет в корпусе принудительного лечения для особо опасных пациентов ни чем не отличался от корпуса «лайт»: улучшенная реконструкция строгого корпуса в светлых тонах и единственное, что портило обстановку, это решетки на окнах. В кабинете два рабочих стола, один из которых занял Костя, открыв папку, за вторым сидел Алексей:

      – Смотри, Кость, сейчас будут приводить людей, и ты сам увидишь, что их объединяют общие категории убийц: у них нет эмпатии – то есть сочувствия и сопереживания, из-за отсутствия зеркальных нейронов в коре головного мозга. В них присуща импульсивность – эта черта выявляется у детей младшего и дошкольного возраста с недостаточной зрелостью контроля поведения.

      – Я себе представлял немного другое определение импульсивности, – хмыкнул Беркутов.

      – Да, а еще эти люди как никто ловки в общении и склонны к патологической лжи, что ведет к особому вниманию к своей личности за достижением заманить жертву в ловушку. У маньяков нет долгосрочных планов, и они ведут паразитический образ жизни, имея непомерную самооценку.

      Костя приподнял бровь.

      – Непомерная самооценка – это неуверенность в себе и куча комплексов, – пояснил Князев.

      Первого пациента привели два крепких санитара, а сами остались у двери.

      На вид безобидный