Город звериного стиля. Ольга Апреликова

Но дыма-то вон нет над крышами? А может, у него электропечки какие. Или топил, когда они не видели. Кто же это смотрит на них? Или кажется? В соседнем доме окна слепые, занавески задернуты; дальше – вообще ставни закрыты. Какая все-таки глушь. Отсюда и не поверишь, что есть город, метро, катки, кофейни, острый отблеск солнца в Фонтанке… Какое метро, какая Фонтанка? Он на Урале. Кама до весны под белой толщей льда, а из маленьких речек он видел только черную Егошиху подо льдом тогда в логу.

      Опять начал приближаться шум поезда, и Мур побежал за дом, чтоб посмотреть. Со стороны станции вывернул электровоз и стремительно попер мимо вагоны, вагоны, вагоны. Дальнего следования, скорый, так мчится, что лиц в окошках не разглядеть.

      – «Урал», – сказала Долька. – Из Москвы, пустой почти. Я тоже хочу в Москву. Ты был в Москве? У вас же там рядом.

      – Был. А в Петербург давай на весенние каникулы поедем? Хочешь?

      – Очень хочу, – Долька подошла и поцеловала его.

      – Значит, поедем, – Мур тоже стал ее целовать, но очарование почему-то не наступило.

      У него возникло тягостное чувство, что Долька лепит все их отношения ради того, чтоб он позвал ее в Петербург. Хотя какая разница! Да хоть в Москву, хоть в Хельсинки, хоть в Сидней! Мир большой! Долька же красивая такая. Зеленоглазая, как весна. Хотя… А какие у нее глаза на самом деле?

      Закружились первые снежинки. Через минуту повалило так, будто мешок с пухом распороли прямо над домом, и они ушли на крыльцо. Стояли, смотрели. Снег падал и падал. Мир исчез.

      – Завалит… А темно как. Вроде же еще не поздно?

      Мур посмотрел на часы и не понял, куда ушло время. Он заметил, что калитка открыта – разве они не закрыли? Захотелось закрыть, хотя кто тут может прийти? Да и кого она удержит? Он все-таки прошел по глубокой, выше пояса, дорожке, закрыл калитку. Заметил, что снаружи у калитки на их следах сквозь пухлые снежинки что-то поблескивает зеленым – кокошник с ледяной красавицы! Ветром придуло, что ли? Подбирать не стал, пошел к Дольке. Она на крылечке сиротливо прислонилась к столбику, и он, подойдя, скорей ее обнял. За домом снова потянулся поезд, длинный неторопливый товарняк, на этот раз из Азии в Европу, с лесом, с цистернами мазута и нефти, и звучал глухо – только дрожь отдавалась через перила крыльца.

      – А раньше еще больше поездов скорых ходило. Я помню… «Сибиряк», «Томь», «Байкал»… Бабушка по ним жила, как по часам. Самая красивая была «Кама», из Перми в Москву, голубая такая, мы один раз на ней ездили, только еще до Гальки, я маленькая была. Но «Кама» не тут ходила, а в другую сторону от Перми, по большому мосту…

      Нельзя, чтоб она грустила, как старушка, и он повел ее в тепло. В доме все равно пахло сыростью, было душно. Ок, если Долька скажет: «Поехали в город», то и поехали. Он проверил баланс на карте: на билеты хватит. Но Долька не говорила про город. Помешала, чтоб снег быстрее таял, талую воду на плите, правда, сначала от ведра отшатнулась, потом долго недоверчиво смотрела в воду, Мур и сам посмотрел: под слоем воды с мелким сором – дно с осадком песка. Не из колодца ж. А она как водяного увидела.