Время доблестных. Живиль Богун

поскольку водружала на стол собственноручно приготовленный салат.

      – Оля-ля, у нас сегодня салат по-парижски? – не отставал Вик. – Надеюсь, улиток туда не добавила?

      Надин резко повернулась к нему, собираясь дать отпор в своем стиле, но ее опередила малышка Эль. Она ничего не сказала, просто глянула на брата с легким недоумением. И этого оказалось достаточно.

      – Пардон, сморозил глупость! – Вик виновато улыбнулся. – Салат выглядит очень вкусно, правда! – и поспешно удалился, вроде как мыть руки.

      Элинор собрала забытые им побеги роз и тоже вышла.

      – Пошли переодеваться, – Ева дернула за рукав двоюродную сестру.

      Как она и ожидала, напоминание о смене туалетов охладило гнев гостьи. Эмилия всегда переодевалась к обеду и к ужину, а дочери с удовольствием ей подражали: какая девочка не согласится два-три раза в день менять наряды?

      – Что это с Виктором? – шепотом спросила Надин, поднимаясь по лестнице на второй этаж, в комнату сестер. – Случаем, не заболел?

      – С чего бы? – пожала плечами Ева. – Просто сказывается благотворное влияние малышки Эль. При ней даже Барбос мышку не тронет – постесняется…

      Барбосом или просто Боссом звали большого рыжего кота, который наведывался в усадьбу в свободное от своих кошачьих дел время: летом два-три раза в неделю, зимой каждый день. В Эрхарт-холле его кормили, поили и всячески ублажали, однако не считали домашним питомцем. Барбос был полноправным членом семьи. Когда хозяин усадьбы уезжал по делам, кот не отходил от хозяйки ни на шаг и даже ночевал в ее спальне. «Мой страж» – говорила про него мама, а папа загадочно улыбался.

      Ева отчетливо помнила, как Барбос появился в доме, хотя ей тогда еще и пяти не было. Крошечного котенка принес в зубах Барбаросса, огромный котяра, который поселился у Эрхартов более десяти лет назад, еще до рождения детей. Пушистый комочек был того же ярко-рыжего цвета, что и старый разбойник, и вывод напрашивался однозначный: это был его собственный отпрыск. Маленькая Ева и семилетний Вик тут же принялись хлопотать вокруг котенка: налили ему молока, потом сливок, потом сметаны, но глупыш только вертел мордочкой и все норовил улизнуть. Конфликт интересов разрешила Эль. Авторитетно заявив: «Он хочет спать!», двухлетняя малышка положила нового жильца себе в фартучек и уселась в плетеное кресло на кухне, где и просидела весь вечер, не позволяя брату и сестре даже дотронуться до зверька.

      Ева тогда побежала жаловаться родителям и нечаянно увидела картину, которую ярко помнила до сих пор: мама сидела на полу террасы и нежно гладила старого Барбароссу, спящего у нее коленях, а у самой слезы ручьями текли по щекам, капая на рыжую косматую шерсть. Папа молча сидел рядом, обняв маму за плечи. Потом мама встала и ушла с котом на руках в гостиную, к камину, даже к детям не поднялась – в тот вечер их уложил отец. Это был последний раз, когда они видели старого кота. А Барбосом котенка назвала Эль: попросту не могла еще выговорить «Барбаросса»…

      Когда хлопнула входная дверь, Ева и Надин уже спускались по лестнице,