Остров милосердия. Хирурги в спецоперации. Николай Фёдорович Шахмагонов

ради бога! – сказал Гулянин.

      Подруги заканчивали какой-то свой, давно начатый разговор, заключавшийся в стенаниях по поводу того, что вот теперь летом и поехать будет некуда.

      – Вот уж некстати, – говорила одна, вся из себя моднючая, с большими, почти как у Мальвины из мультфильма, ресницами, вероятно, и взрощенными умышленно, поскольку и назвали её, кажется, Мальвиной.

      – Ну надо же как не повезло, – вторила другая, Агния, несколько иного вида, но столь же накрученная. Собственно, Гулянин особо к ним не присматривался. Знал, что это её однокурсницы, и что все учатся платно, собственно, как и сама Лариса.

      Он сначала не хотел говорить при них о том, куда уезжает уже завтра, но когда Агния высказала опасение, что вот, мол, могут забрать в армию её братца, отчисленного из института после участия в прошлогоднем митинге навальнят, сказал специально:

      – Я бы всех таких в строй, и в самое пекло!

      – Сам бы пошёл, а то в Москве сидишь, – заявила Агния.

      – А я иду. Иду уже завтра… Командирован в медсанбат гвардейской дивизии. Сам подал рапорт!

      Немая сцена, завершённая восклицанием Мальвины:

      – Нее-но-ор-мальный.

      – Ты что? – побледнела Лариса. – Это правда?

      – Таким не шутят.

      Она бросила резкий взгляд на подруг и те, поняв, что дальнейшее их присутствие нежелательно, стали поспешно собираться.

      Когда закрылась дверь за ними, Лариса спросила:

      – Зачем же ты сам-то? Понимаю, если б послали.

      – Давай не будем об этом. У каждого своё понимание долга, – и прибавил: – Не хочу высокопарных слов, а потому не будем.

      – Ведь там могут убить. Вон, говорят, что эти самые, как их там, нацики, за медиками охотятся.

      – Могут, как могут любого. А могут любого ранить, а я вот хочу тех, кого могут ранить, спасать, потому что чувствую в себе силы делать это, потому что сумел приобрести опыт.

      Пауза затянулась. Ему вдруг стало как-то очень душно в комнате, как-то неуютно и некомфортно рядом с Ларисой. Спас приход её матери. Она обрадовалась, увидев гостя. Но Лариса тут же ошарашила:

      – Миша завтра уезжает на войну.

      Мать что-то хотела сказать, но посмотрела на его жёсткий, суровый взгляд и произнесла явно не ту фразу, что была готова сорваться у неё с языка:

      – Что ж, доченька, на то Миша и кадровый военный!

      – Ну мне пора! – сказал Гулянин, – Ещё дел много. Собраться надо и вообще.

      Уже на улице, когда не спеша шли по бульвару, Гулянин, чтобы избежать каких-то разговоров, которые могли ему не понравиться, стал рассказывать об операции, которую сделал совсем недавно и о подвиге хрупкой девчушки, потрясшем его.

      И не удержался:

      – Вот такая у нас молодежь! Раньше я думал, что все такие вот, как твои Агнии и Мальвины. Ан нет… Мы считали, что герои остались в прошлом. Прадед рассказывал мне, как во время одной операции начался налёт врага. А порядок был такой – всем в укрытие, кроме оперирующих бригад. Ведь операцию прервать нельзя… И вот