Разведённый эксперт по семейным отношениям. Роман не без юмора. Владимир Шевелев

будки с охранниками, вызывающе ухоженные детские площадки. Дворы заставлены громадными, как эго владельцев, иномарками. Посередине комплекса торчала миниатюрная копия Эйфелевой башни. Чуть поодаль – скульптура в виде круассана размером с легковушку.

      – А это ещё зачем? – спросил я.

      – Для атмосферы, – туманно пояснил Сашка.

      Открывая ключом тяжёлую дверь своей двухуровневой квартиры, Сашка сказал:

      – Она немного странная, но ничего, ты привыкнешь. Для всех, кроме её родителей, она Ксеша. Ты можешь называть её как угодно. Даже Ксю. Она не обижается.

      – Ты о ком? – удивился я.

      – Ты же не думал, что я один живу?

      На самом деле я ни о чём не успел задуматься. Массивная металлическая дверь отворилась, и в проёме возникла темноволосая остроносая девушка. Очень симпатичная. Даже нелепый наряд её не портил. На ней была короткая кожаная юбка, тонкая маечка на бретельках и соломенная шляпка. На ногах блестели грубые кроссовки ядовитого цвета. Дополнял образ ярко-красный рюкзачок на спине.

      – А вот и Ксеша, – радостно проговорил Сашка и представил нас друг другу.

      – Наслышана о тебе, – многозначительно сказала Ксеша, держа под мышкой свёрнутый гимнастический коврик. Груди у неё почти не было, но зато и бюстгальтер она не носила. Острые соски дерзко торчали в разные стороны. Один мой знакомый называет это весёлым косоглазием.

      – И я о тебе, – соврал я по непонятной причине. Пожалуй, из вежливости.

      – И что же пирожочек обо мне рассказывал?

      Ксеша застала меня врасплох.

      – Пирожочек – это я, – объяснил Сашка и тут же поспешил мне на помощь. – Я всем говорю о тебе только хорошее. Ты только что пришла?

      – Я только что ушла, – сказала она и, чмокнув Сашку в нос, бесшумно выскользнула из квартиры.

      – У Ксеши по вечерам йога в парке, – сказал Сашка. – Ты с ней поладишь.

      Шестикомнатная двухуровневая квартира с двумя отдельными санузлами, расположенными один над другим, казалась необжитой, как будто хозяин только вчера справил новоселье. Повсюду было много свободного пространства. Голые стены: ни картин, ни портретов, ни даже старомодных часов. Полупустые книжные шкафы выглядели сиротливо.

      Одна комната была оборудована под спортзал. Там стояли две беговые дорожки и велотренажёр. В углу лежала грустная боксерская груша. В Сашкиной спальне трудился робот-пылесос, женским голосом сообщая о наличии препятствия в виде огромной кровати. На стене напротив висел не менее громадный телевизор.

      Чувствовалось, что детей и животных здесь нет. Неряшливость – порождение хаоса, который, как известно, и есть жизнь. А здесь было слишком чисто и даже стерильно. Хотелось взять чёрный фломастер и написать на стене неприличное слово, снабдив его нехитрой иллюстрацией.

      В лучшую сторону отличалась комната, заставленная цветочными горшками: на полу, комоде и подвесных полках. Сашка пояснил,