Реверс реальности. Ольга Александровна Волкова

всё не так, но будто всё обычно.

      И страха нет, и вроде сам ты страх.

      Избушка, что нам всем давно известна,

      На курьих, на магических ногах.

      Ведунья – колдовства огня держатель,

      Сакральных знаний сумрачное дно,

      Сжигает в печке, парит в бане насмерть,

      На тонкой грани двух, твоих миров.

      Здесь, кто не смел, бесследно канет в Лету:

      Кто струсил, вряд ли будет воскрешён.

      И сказка, вроде, это, и потеха,

      И вот уже горишь ты нагишом.

      Научит прясть она, варганить зелье…

      Служением ей, ты выполнишь обряд,

      И если тьмой не будешь поглощённым,

      Рождённым вновь ты вынырнешь назад.

      Смерть

      Я не боюсь Смерти извне.

      Там, вовне, нет ничего того, чего нет во мне.

      Каждый день она ходит за мной по пятам:

      Где проявляюсь я, и она там.

      Смотрит глубоко, я бы даже сказала глубинно,

      Её почти никому из ныне живых не видно.

      Безликая, бескомпромиссная моя подруга,

      Мы с ней чётко понимаем друг друга.

      Нрав у Смерти спокойный, прямой и простой,

      Машет порою своей острой косой,

      Да так, что летят щепки и ветки,

      В эти моменты я держусь предельно крепко.

      А потом она, такая: «Ну, тебе понятно!?» –

      Я сразу перестаю играть в куклы и прятки,

      Недосказанности, верить в иллюзии лести,

      И в таком странном взаимодействии

      Мы уже много земных лет вместе.

      Всё чаще ощущаю её прикосновение и дыхание,

      Ловлю самые яркие инсайты и осознания.

      Даёт время, скалится своим ничем и обнажает жилы:

      «Блюй, сдыхай, чувствуй, благодари, что… все живы».

      Я не верю в приход Смерти извне.

      Там, вовне, нет ничего того, чего нет во мне.

      Войны, смерчи, пожары, цунами…

      Смерть приходит всегда изнутри.

      Она всегда с нами.

      Смех над собой

      Мы все немного не в себе.

      Ну ладно, многие и много.

      И открывая новый мир,

      Как новую главу Толстого,

      Я знаю, кто умрёт в конце,

      А кто прославится масонством.

      Не быть вовек в кромешной тьме,

      В душе однажды всходит солнце.

      И где-то теплится рассвет,

      Лучи пронзают горизонты.

      И силы, спящие в зиме,

      С весной пришедшей

      Льются звонко,

      И я смеюсь им в унисон

      Всем сердцем

      Искренне и смело,

      Как Пьер безудержно в тюрьме,

      Свободный духом, пленный телом.

      И, хороня инфантилизм,

      Как похоронен был Болконский,

      Процессия уходит в жизнь,

      Уносит звук с собою звонкий.

      И стёрты грани между всем…

      А то, чем я в себе гордилась,

      Лишь порождает этот смех.

      Смех над собою – божья милость.

      Снег

      Город наш был призрачно-бумажным,

      Жизнь в нём наполнялась лишь надеждой

      И воспоминанием,