Контракт на ложь. Екатерина Руслановна Кариди

говнюком он был и что при жизни делал. Спишут все на нее – шансов не будет. У них деньги, связи, а у нее… Проклятая специфика этого салона! Кто поверит ей? Все уже решено. Она всего лишь пешка, ею пожертвуют и глазом не моргнут.

      Единственная возможность – отсрочить. Там видно будет.

      – Если я соглашусь, вы отпустите меня? – спросила Анастасия, нервно комкая полы халата.

      – Конечно.

      Фомин кивнул. Позвал одного из охранников и пошептал что-то ему на ухо. Тот скользнул по ней липким взглядом, вышел и тут же вернулся, неся в руке какие-то бумаги.

      – Отпущу. Если будешь умной девочкой.

      Беспомощность полная. Отвращение накатило, ей показалось, комната поплыла.

      – И чтобы у тебя не было соблазна обмануть меня, ты подпишешь вот это, – цинично усмехнулся старик, подталкивая в сторону Анастасии документ.

      А у нее руки тряслись. После того, как она это подпишет, от нее отстанут. И за это всего-то надо подставить ни в чем не повинного человека…

      – Но вы же знаете, что я этого не делала, – попыталась она в последний раз.

      – Девочка, ты или подписываешь, или…

      – Хорошо, – быстро проговорила она. – Я подпишу.

***

      Одна минута чтобы прочитать и подписать. И жизнь ее разом превратилась в какие-то грязные руины. Счастье, что отец до всего этого не дожил. Мама… Она подумала, что мама об этом никогда не узнает.

      Как будто контракт с дьяволом подписала.

      Смотрела, как он прячет проклятую бумажку, как встает, чтобы выйти. Не верилось, что это происходит с ней в действительности.

      – Но где я найду этого человека? – в отчаянии прошептала Настя.

      – Вот об этом как раз можешь не волноваться, – развеселился он. – Встречу с ним мы тебе организуем.

      У Насти все еще звенело в ушах от последних слов этого человека. От осознания, что ее жизнь теперь словно запродана дьяволу. И все ее планы на будущее, надежды на счастливую жизнь – все перечеркнуто проклятой бумажкой. Признание, которое она подписала.

      И если бы только это.

      Фомин ведь, как он выразился, подстраховался.

      Место преступления тщательно отсняли в разных ракурсах, а Насте пришлось позировать рядом с телом последнего клиента, имени которого она так и не узнала. Девушка сто раз прокляла тот день, когда она надумала прийти сюда работать. Да лучше бы санитаркой пошла в самую захудалую больницу! Лучше бы судна за копейки выносила! Но поздно плакать по волосам, когда голову сняли.

      А действо продолжалось. Все так деловито, быстро. Они еще вынудили ее оставить отпечатки пальцев на том самом стакане. Для верности.

      – Это чтобы ты случайно не передумала, девочка. И не решила, что меня можно на*бать.

      Обидно было. Глухая боль в душе, холод безысходности. Выгорел страх, сейчас ей не хотелось даже огрызаться и плакать. Потому что в этом не было никакого смысла. Так зачем же лишний раз показывать перед ними свою уязвимость и слабость? Настя только устало спросила:

      – За что вы так со мной, дядя? Как вы потом моей маме в глаза смотреть будете?

      – Тю? Успокойся,