Непридуманные истории. Ирина Бавина

А так и надеть-то было нечего в то время. Своих детей дед любил, играл с ними. Но бывало, увлекался женской красотой. Бабушка его контролировала. Однако семью чтил, руку на бабушку не поднимал. И вот в далеком 1941 году шестнадцатого октября Шахтинский ГВК призвал дедушку на фронт. Ушел и пропал без вести 19 июня 1942 года (как считалось), о чем есть запись в картотеке за май 1943 года. Справку Гена нашел в интернете на сайте «Мемориал», вот такую маленькую весточку мы получили из прошлого. А бабуля так и не дожила до этого. «Очень было обидно, – говорила бабушка, – сегодня забрали, а на следующий день пришла бронь на машиниста поезда. Очень востребованы они были на войне. Может, и жив остался бы». Бабушка мечтала узнать и поехать к нему на могилку, но где пропал дед, где лежат его останки, мы, его потомки, так и не узнали. Хотя у меня еще надежда не угасла, вдруг повезет, и найдут его поисковики. Но, увы, пока нет.

      В интернете есть информация, что «19 июня 1942 года, на 363-й день войны, на северном участке под Севастополем войска вышли к большой Северной бухте. В руках противника здесь осталась только Северная коса с артиллерийскими батареями. Положение на участке 30-го армейского корпуса не изменилось – захвачен участок железной дороги Волчанск-Белгород севернее Волчанска. На остальных участках фронта никаких изменений не произошло. Только на Волхове противник снова предпринял мощные атаки против группы Ванделя и благодаря недостаточной поддержке наших войск авиацией, действия которой были скованны плохой погодой, добился тактических успехов». Получается, что Михаил Антонович или в Севастополе лежит, или с генералом Власовым воевал и попал в котел, погиб или плен. Может, на Сопун горе, где в это время шли ожесточенные бои. Я же склоняюсь к мысли, что все-таки в Севастополе.

      В 1932 году они вселились в готовый дом, купленный дедом Михаилом. Домик, в котором они жили, снаружи был покрашен сине-зеленой краской, внутри крошечный по нынешним меркам, метров тридцать площадью. Я там бывала в детстве. Деревянный, покосившийся и очень низкий, три малюсенькие комнаты отапливались углем. Печка еще сохранилась, но уже не топилась. Я застала уже батареи водяного отопления, видно, к моему времени прогресс все-таки дошел. Стены были оштукатурены и покрашены побелкой. Помню деревянный потолок из досок, покрашенный масляной белой краской. В деревянную круглую балку перекрытия (по сути обыкновенное бревно) на потолке было вкручено огромное, как мне тогда казалось, кольцо в палец толщиной и сантиметров пятнадцать в диаметре, которое служило креплением для люльки, но ее саму я не видела. Бабушка рассказывала, что папа и дядя Витя спали в этой люльке маленькими. В очень крошечной светелке, метров двенадцать, которая служила залом, висели ходики, часы в форме деревянного домика. О, как они мне нравились! Они тикали, снизу висели цепочки с тяжелыми чугунными шишечками, за которые можно было дергать или просто трогать, кукушка