Любить королеву. Случай из адвокатской практики. Екатерина Руслановна Кариди

улыбку, и проговорил:

      – Не знаю, Дима, как там что сложится, – он сделал паузу, дождавшись, пока Сабчаковский на него взглянет, и только после этого продолжил. – Неисповедимы пути Господни. А насчет сегодняшних слушаний… Хочу предложить тебе пари.

      – Это ты о чем?

      Часы в холле показывали без семи минут двенадцать. Надо закругляться.

      – А вот о чем. Значит так, если моя подопечная, ангелочек, как ты говоришь, добьется оправдательного приговора…

      Прокурор не дал договорить. Разведя ладони перед лицом адвоката, мягко, но четко и раздельно произнес:

      – Нет, нет и нет. Этого не будет.

      – Ну почему же, – миролюбиво протянул Гершин. – Слушания еще не начинались. Кто знает, как оно пойдет? Так вот, если приговор будет оправдательный, ты выставляешь мне ящик белого цолерианского*. Того самого. Урожай 1812 года, южный склон.

       На сей раз Сабчаковский согласился без возражений, даже радостно хохотнул в предвкушении:

      – Готовь цолерианское, Игорек. Вместе разопьем.

      А потом, засунув руки в карманы, прошествовал в зал.

      Гершин остался один. Беглый взгляд на часы – до начала еще пять минут, по идее Мариша уже должна успеть переодеться к заседанию. Старый адвокат потер руки и быстрым шагом направился в сторону служебных помещений.

      Он не ошибся, Мариша, наряженная в традиционные белые адвокатские одежды, как раз выходила из комнаты. Вид у нее был взъерошенный, взгляд нервный, даже призрачные белые крылья топорщились, как у воробья. Гершин вздохнул. Боится.

      Поманил пальцем, чтобы подошла поближе. Подольше сохранить интригу.

      – Игорь Наумович, вы почему не в зале? Что-то случилось? – она затравленно оглянулась. – Только быстренько. Не хочу опоздать.

      Игорь Наумович сделал озабоченное лицо и зашептал, оглядываясь по сторонам:

      – Мариша, я хочу тебе сказать…

      – Что?! – тут она забеспокоилась всерьез.

      – Ой, Маришенька… Я… – все бормотал старый артист, а потом словно в прорубь бросился. – Короче, я на тебя поспорил.

      Рот у Мариши глупейшим образом открылся.

      – Что?!

      – Ну… Я поспорил на тебя с Сабчаковским. На кону ящик белого цолерианского. Урожай 1812 года, южный склон. Ты же понимаешь…

      – Шеф! Вы…! Ящик цолерианского?! Да вы же мне обещали!

      – Маришенька, короче, бес… э… Сабчаковский попутал. Но теперь, если ты не выгрызешь оправдательный приговор, придется…

      Дальше он мог бы и не продолжать. Глаза девушки зажглись воинственным огнем, а крылья расправились и даже как-то засветились.

      – Спокойно, шеф, – проговорила она, пряча глаза под черными очками. – Но о вашей страсти заключать пари мы еще переговорим.

      Тряхнула головой и пошла вперед, только каблучки по мраморному полу зацокали. Адвокат смотрел вслед своей подопечной, и улыбался доброй улыбкой старого аллигатора. Отличная мотивация, прием сработал на все сто.

      ***

      Две с половиной минуты оставалось до