Ричард Длинные Руки – лорд-протектор. Гай Юлий Орловский

вижу, но… что со мной? Это же чары, да? Магия? Наваждение? Где моя голова, где мой разум?

      Он произнес негромко:

      – Необычное, да? Однако не тревожься. Ликуй, сын мой. Ты встретил настоящую женщину. Может быть, впервые?

      Я вперил в него требовательный взгляд.

      – Это… как?

      – Настоящая женщина, – произнес он четко, – верная женщина. Все остальные – подделки.

      Глава 11

      Я шел к донжону, повторяя про себя эти странные слова. Настоящая женщина – верная. Все остальные – подделки. Странно, как-то больше оперируем такими значениями, как умная или красивая, богатая или бедная, добрая или злая, еще знаем, что женщины в массе своей всегда брешут, часто плачут, капризничают, чего-то требуют и так далее и тому подобное, хотя где-то в глубине подсознания живет и эта далеко запрятанная и практически недостижимая мечта о верной женщине.

      Приближался вечер, я с такой интенсивностью представлял наш ужин с Лоралеей, а потом ночь, с такой страстью желал, чтобы время ускорилось, что сжал кулаки и позвал громко:

      – Бобик! Ко мне, морда!

      Морда на лапах прибежала, в глазах изумление: что, куда-то едем? И меня берете?

      – Едем, – подтвердил я. – Иди зови Зайчика.

      Конюхи изумились еще больше, куда же на ночь глядя, я едва не ответил, что куда угодно, лишь бы подальше от этого искушения, где моя стойкость пошатнулась в моих же глазах, где уже не чувствую себя незыблемой скалой, крутым мордоворотом и вообще пупом мироздания.

      Зайчика вывели из конюшни, начали седлать, стараясь то нацепить дорогую узду с золотыми накладками, то укрыть его нарядной попоной, достойной гроссграфа, но я велел убрать, не люблю попугаистости, пусть буду выглядеть небритым героем. Так даже лучше, зато выделяюсь на фоне пышно и ярко разодетых лордов. И церковь, кстати, одобряет мой вкус, усматривая в нем не то христианское смирение, не то опять же христианское равнодушие к богатству, что мне очень даже на руку.

      Когда Зайчика подвели ко мне, еще раз напомнив, что уже вот закат, куда же ехать на ночь, через проем ворот крепости вошла большая группа плохо одетых людей. Мужчины впереди, десятка два женщин, дети в середине. В пыли даже лица, на всех лежит печать странствий, обувь истрепана, кто-то вообще бос, все худые и жилистые, даже дети.

      Старший, сразу определив гроссграфа даже по моей неприметной одежде, что ему в заслугу, перенаправил весь отряд, и за несколько шагов все опустились на колени.

      – Ваша светлость, – заговорил старший сильным голосом прирожденного вожака, – мы беженцы. Просим приютить нас на землях Армландии.

      Я собирался уже вступить в разговор, многое надо выяснить, но ехидный голос напомнил, что это просто отговорка, не решаюсь признаться даже себе, что ищу повод остаться.

      Озлившись, я поймал взглядом барона Альбрехта, он направляется в нашу сторону, сказал властно:

      – Барон, займитесь. К сожалению, неотложные и срочные дела требуют моего присутствия у Хребта.

      Альбрехт кивнул.

      – Не беспокойтесь, сэр Ричард. Здесь все будет в порядке. Решайте там и побыстрее возвращайтесь.

      Я