Железная дорога, или Жди меня, Женька. Олег Анатольевич Борисенко

выпуск я всё равно отмечу.

      Неожиданно, словно свежий летний ветерок, в открытые двери летней казармы врывается песня. Это четвёртый курс, построившись в колонну по шесть, вышел на аллею.

      – Китайцы пошли, – улыбается Салават Насыров.

      – Пойдём, послухаем, – предлагает Барсуков.

      Оба выходят на крыльцо. Присаживаются.

      Казарма батальона последняя в цепочке строений. Дальше несколько учебных классов, а за ними училищный плац, на котором перед трибуной стоят ровным строем подразделения. Все ждут четвёртый курс.

      Наш четвёртый батальон называют «Китайским», потому что в 1981 году набрали на сто человек больше положенного. Причиной перебора послужило то, что в Перми планировали на следующий год открыть военное училище. А чтоб организовать караульную службу, нужен был старший второй курс, который планировали собрать из курсантов Новосибирского, Саратовского и Орджоникидзевского училищ восемьдесят первого года набора. Но так как Пермское заведение не ввели в эксплуатацию, то мы так и остались «китайцами», дотянув почти в этом числе до выпуска.

      Выпускной батальон шагает медленно, с достоинством, уверенно печатая шаг. Запевалы в двенадцать глоток, собранные посередине коробки в две шеренги, затягивают строевую песню:

      Сквозь леса густые-е, топкие снега-а,

      Шли полки на запа-ад по пятам врага-а.

      Шли под грохот пуше-ек в буре и огне-е,

      Шли и днём, и ночью, позабыв о сне-е.

      Звучит размеренная пауза в четыре чётких строевых шага, и батальон в триста с лишним глоток подхватывает припев:

      Шаг. Осталось нам немного,

      Вдали виднеется она,

      Железная дорога,

      Родная сторона-а.

      Квадрат желтого, электрического света, падающий из дверного проема на крыльцо освещает спины Насырова и Барсукова. Летают мотыльки. Стрекочут сверчки. Оба, сидя на ступеньках крыльца казарменного помещения, смотрят на проходящих строем мимо казармы их сокурсников. Проходящий с боку строя их командир роты капитан Янин кулаком грозит Олегу и Салавату.

      – Расселись тут на крылечке, понимаешь!

      Но курсанты, не обращая внимания на грозные сигналы ротного, продолжают заворожённо слушать песню проходящего мимо батальона.

      Поют запевалы:

      Он когда вернулся, не узнал села.

      Хата материнская сожжена дотла.

      Чёрный дым пожарищ застилает свет.

      «Где ты? Где ты, мама?» Но ответа нет.

      Батальон удаляется, подходит к входу на плац.

      Когда-то курсанты в шестидесятые пели ещё один куплет:

      Заметает вьюга дальние пути,

      Девушки любимой парню не найти.

      По щеке тяжёлая катится слеза…

      Золотые косы, синие глаза.

      Но со временем петь его почему-то перестали.

      Строй будущих офицеров подходит к месту построения училища. Комбат, подполковник Усманов, командует:

      – Ба-та-льон!

      Песня