Железная дорога, или Жди меня, Женька. Олег Анатольевич Борисенко

к дувалу, срывает поводья и убегает вслед за вертолётом, который, оставляя чёрный выхлопной дым, уходит на бреющем. Газ-52 неожиданно заводится. На бюст вождя падает тюбетейка, и он теперь становится как две капли воды похож на перепуганного председателя. Председатель выползает из-под стола, отряхивается от штукатурки. Посмотрев на свою левую руку с четырьмя загнутыми пальцами, громко возмущается, загибая пятый:

      – И этот вертолет, я мама любил!

      СТАВРОПОЛЬЕ. 2009 год.

      Салават смеется:

      – Ну, ты, Барсик, всегда на рассказы был мастак.

      – А то ж. Я ещё в училище на КВН сценарии писал. Только замполит его браковал.

      Станица Винсады. Улица Школьная.

      Подъезжают к дому бывшего замполита.

      – Сейчас Геннадий Петрович тебе напомнит про твои театральные способности, – шутит Салават.

      Барсуков смеется:

      – И про Ткача тоже.

      В ту ночь, после передачи песни, при распитии бутылки их застукали. Но Ванечка, Насыров и Барсуков успели смыться от дежурного лейтенанта. А так как Ткаченко стоял на тумбочке, его и поймали. На комсомольском собрании замполит батальона предложил исключить Коляна из комсомола, что означало немедленное отчисление из училища. И только один Барсуков встал и предложил не исключать, а объявить другу замечание. План Геннадия Петровича рухнул, так как все курсанты проголосовали за предложение Барсика.

      Глава пятая.

      СТОМИЛЛИМИТРОВАЯ ПУШКА И ЗЛОПАМЯТНЫЙ ПРЕПОД

      1985 ГОД. ОРДЖОНИКИДЗЕ. ОВВККУ. ЛЕТНИЙ ЛАГЕРЬ.

      Курсанты находятся в летнем классе. За преподавательским столом сидит командир взвода – старший лейтенант Панютин. Все его внимательно слушают. Время: восемь часов утра.

      Мы сидим и слушаем наставления взводного. Через полчаса экзамен. Наш выпускной батальон тянет на звание «отличный». И взводные оказались между двух огней. Сверху, как в кузне – комбат подполковник Усманов, внизу мы – лоботрясы, через месяц лейтенанты. Комбат требует больше пятёрок и четвёрок. Ну а те, у кого есть тройки, давно «забили» на их социалистическое соревнование. В батальоне есть будущие медалисты, коммунисты, активисты. Вот они пусть и выполняют план! Их все четыре года отпускали в увольнение, радовали зимними отпусками, вручали грамоты и значки. А значит, пусть и рвут сухожилия отличники боевой и политической подготовки. Мы же – основная масса курсантов, которые вместо увольнений и отпусков несли службу в нарядах, гнили в посудомойках, драили сортиры, теперь только делаем вид, что стараемся изо всех сил. Оценка по военной истории идёт в диплом. А наш четвёртый взвод по всем показателям нашей 10 роты на четвёртом месте, то есть в хвосте, напоминает взводный.

      – Нагоним. Все нормально, товарищ старший лейтенант!

      – Я что-то на задних рядах не вижу активности? – приподнимается с табурета взводный.

      Иванов и Ткаченко, сидя на разных рядах галерки, самозабвенно играют в морской бой.

      Ванечка шепотом:

      – Е-4.

      Ткаченко, нагло улыбаясь:

      – Мимо!

      Ванечка,