Безымянная. Эдриенн Янг

мне четыре года, которые я провела на острове. Только потом я скажу, кто из ныряльщиков перережет тебе глотку.

      Клов не отводил от меня взгляда, в котором сияли неслышимые мне мысли.

      – Да это и неважно. – Я склонила набок голову.

      – Что?

      – Никогда не узнаешь человека по-настоящему, правда? – Слова окутали вложенный в них смысл, и я внимательно вгляделась в его лицо. Никакого эффекта. Ни намека на то, что таилось в его мыслях.

      – Мы все выполняем свою работу, правда? – всего лишь ответил Клов.

      – Ты больше нас всех. Рулевой, доносчик… предатель, – бросила я.

      – Не скандаль, Фей. – Клов понизил голос. – Делай, что приказано, а потом, как и все, получишь вознаграждение.

      – А тебе сколько платит Зола? – рявкнула я.

      Клов молчал.

      – Зачем Золе плыть в Безымянное море?

      Он продолжал смотреть на меня, пока повисшую между нами тишину не разорвало бренчание кольцевых строп, сдерживающих тросы. По палубе, закрывая нас, раскинулась тень от паруса. Я взглянула наверх: парус вырисовывался на фоне солнечного света – черный квадрат на голубом небе.

      Но на гербе, нарисованном на парусине, не хватало полумесяца, который окружал эмблемы Золы. Я сощурилась, пытаясь разглядеть его. Наклоненный треугольник создавали четкие контуры трех чаек с распахнутыми крыльями. Такого герба я еще не видела.

      Раз подняли паруса под новым гербом, Зола точно не хотел, чтобы его узнали в водах Безымянного моря.

      Я оглянулась через плечо: Клов уже заходил в каюту рулевого и захлопнул за собой дверь. Сквозь рябую поверхность стекла на окне, выглядывающем на палубу, проглядывалась его белая рубашка.

      Я снова прикусила губу, хотя внутри меня все кричало. В ночь, когда затонул «Жаворонок», я знала, что потеряла маму. Но не знала, что потеряла и Клова.

      Пять

      – Три рифа! – пронесся над кораблем голос Золы, прежде чем он поднялся сквозь арочный проем.

      Он расстегнул куртку, скинул ее с плеч и кинул одному из уотерсайдских беспризорников, стоящему у подножия мачты. Зола схватил закрепленный трос, протянувшийся с носа корабля, и забрался на линию наблюдения, осматривая море.

      Но мои глаза остановились на Райленде и Уике. Они в напряжении стояли вместе с джевальцами: в них так и бушевала ярость от унижения быть среди них. Явно не рады, что Зола нанял больше ныряльщиков. На самом деле Райленд и Уик кипели от негодования.

      – Там, там и там, – Зола провел в воздухе пальцем, рисуя хребет рифов.

      Вдалеке виднелся островок в виде полумесяца, наполовину затонувший в воде.

      – Фейбл будет руководить погружением.

      Я моргнула и обернулась к палубе, с которой на меня уставились суровые взгляды ныряльщиков.

      – Что? – рявкнул Райленд, скрестив на груди руки.

      Зола не обратил на него внимания и продолжил всматриваться в островок. Порыв ветра растрепал черные с сединой волосы по его грубому лицу, выражение которого я пыталась распознать. Зола сказал, что приказал