Свой – чужой. Андрей Константинов

от нас. Может быть, от нас и шмонит, но ведь кто-то должен и на тракторах пахать! Вы же не хотите!!

      Виталий Петрович мог легко на эти слова найти другие – не менее хлесткие, но не захотел. Полковники еще покурили, помолчали, потом засобирались. Платить Ильюхину Крылов не позволил – дескать, он все затеял, он приглашал. Расплатился за все Рахимов – как объяснил Петр Андреевич, капитану на то были выделены специальные средства. Когда выходили из «Мезонина», крепко поддатый Крылов чуть приобнял Виталия Петровича:

      – Это у Шварца все по-детски…[32] У него надо иметь своего дракона, чтобы чужой не трогал. Не-е-ет! Дракон должен быть внутри! Именно он и не даст пропустить настоящего дракона! Рыцари своих дракош не имеют, потому и могут только с мельницами или между собой из-за прекрасных дам. Им, оглоедам, делать-то больше не хуй… все огороды в округе поперетопчут и… А дракон, он внутри, он учует собрата! И не надо его бояться! Надо сначала иметь смелость признать дракона внутри, потом разглядеть его как следует, а потом приручить – и дело будет! Я профессионально ищу драконов, и поэтому мой мне необходим! А если высчитывать, кто с какой фабрики сколько ситца спер, – тут не дракон нужен, а УПК[33] с усердием. Понимаешь?

      Ильюхин сумрачно кивнул, не желая спорить. Он вдруг с удивлением осознал, что ему жалко Крылова. Виталий Петрович понял, что Крылов за время службы превратился в свою же собственную противоположность. «Мы все раненые, – думал Ильюхин. – Мы раненые на той бойне, которая уничтожила империю, и нас придавило обломками, всех по-разному… Крылов же, ко всему, еще и переболел той особой лагерной лихорадкой, которая никогда по-настоящему не вылечивается… Она всегда будет возвращаться… Но зато он хотя бы живой, а не мертвый…»

      Выйдя из отеля, стали прощаться. Ильюхин побрел к своей машине, и в этот момент Петр Андреевич крикнул ему вдогонку:

      – Начальник – если что, меня только расстреливай!

      – Ты что, сдурел?! – ошарашенно остановился Виталий Петрович.

      Крылов засмеялся:

      – Это я к тому, что вешают только падаль, а солдат расстреливают!

      Ильюхин кивнул, усмехнувшись:

      – Не сомневайся, Петр, я тебя, как солдата, – уважу. Ну а если я попадусь, ты уж, в свою очередь, – не пытай!

      Крылов махнул рукой:

      – Господь с тобой, Виталий! Спокойно умрешь.

      Виталий Петрович хмыкнул и пошел дальше. Он уже не слышал, как Рахимов, который в принципе не мог знать, о чем беседовали полковники, тихо сказал, глядя в сторону:

      – Они нас никогда не поймут. Они – никакие.

      Петр Андреевич мотнул головой:

      – Они не никакие, они – другие. Они думают, что мы – злые, а мы – добрее их, потому что считаем, что они никакие или другие, а вот они нас считают за чужих. Просто они не видели того, от чего им стало бы физически плохо. Помнишь, воры смеялись, что на крытке[34] один жулик с «женой» на Новый год «мороженое с сиропом» придумал?

      – Ага, –

32

Имеется в виду известное произведение Е. Шварца «Убить дракона».

33

Уголовно-процессуальный кодекс.

34

Крытка – тюрьма.