Невинная для грешника. Лина Манило

намёкам. Мне… трудно.

      Потому поднимаю взгляд выше и выше, пока не фокусируюсь на тёмных глазах, глядящих на меня с насмешкой.

      Я должна ему всё объяснить, чтобы не выдумывал себе, чего в природе не существует.

      – Я дочка Иванны Станиславовны, – сглатываю, облизываю вмиг пересохшие губы. Марк смотрит на мой рот, и от этого мне очень стыдно.

      Словно я провоцирую его, но ведь случайно!

      – Это ещё кто? Что за бред ты несёшь, Марта?

      Впрочем, странно было думать, что Марк знает всех, кто работает в доме его родителей, поимённо. Наверное, прислуга для него всё равно, что мусор под ногами.

      – Она работает в этом доме. Несколько лет уже работает! А меня попросила помочь, – сбивчиво поясняю и торопливо добавляю, пока он слушает: – Мама ваша в курсе, они договорились! Я никакая не проходимка, не воровка и уж точно не охотница за вашими трусами или рогом. Вы меня понимаете?

      Кажется, последний вопрос был лишним.

      – Я похож на тупого, который в пяти фразах запутается? – заламывает тёмно-русую бровь и явно ждёт моего ответа, морально напирая. Он не пытается до меня дотронуться. Вроде бы как держит дистанцию, но мне всё равно душно и немного стыдно находиться рядом с ним. – Хотя ты и очень много говоришь. Голова от тебя пухнет.

      В подтверждение своих слов кривится, а в глазах настороженность.

      – Я нервничаю! Отойдите!

      Но он и не думает меня слушать.

      – В мою комнату зачем влезла? – требовательно.

      – Никуда я не влезала! Я меняла постельное бельё! По распоряжению вашей мамы.

      Жестом указываю на сиротливую корзину, но Марк не поворачивается в ту сторону. Наклоняется ниже, заглядывает в глаза, а в мою поясницу впивается острое ребро комода. Но это не помогает мне выторговать себе хотя бы лишний сантиметр пространства.

      – Моя матушка любит суету, – замечает тихо, и что-то в его словах, тоне голоса меня настораживает. – Чего трясёшься? Я такой страшный?

      – Вы же почти голый! – зачем-то объявляю громко и нервно, а Марк отвечает мне взрывом хохота.

      – Прости, знал бы, что ко мне гости пожалуют, обязательно напялил фрак. Или тебе больше понравилось, если бы совсем голым был?

      – Хамить некрасиво, – бурчу, но Марк лишь пожимает плечами в ответ, всем своим видом показывая, в каком месте он видел моё мнение о своём поведении.

      Плавно оттолкнувшись, отходит назад, освобождает проход. Господи, спасибо тебе, что его полотенце всё ещё плотно сидит на бёдрах.

      Я пытаюсь выскочить из комнаты, но властное: "Стоять" пригвождает к месту. Намертво приклеивает.

      – Ну что ещё? Я же всё объяснила!

      – Ты милая девочка, и я бы с удовольствием посмотрел, что там под твоим платьицем, но верить людям на слово я давно уже не умею.

      Марк нажимает какую-то кнопку на белой панельке у двери – как я её сразу не заметила? – и через мгновение оттуда доносится низкий мужской голос:

      – Марк Романович? Что-то случилось?

      В голосе сквозит учтивость и услужливость,