Сармак. Михаил Аказин

безукоризненной фигурой в обтягивающей юбке девушка. Настоящая кавказская красавица. Из под синего, под цвет глаз, шелкового платка виднелась прядь каштановых волос.  Узнав в спускавшемся по ступеням автобуса Козловского, в приветствии помахала изящной кистью.

      – Я Милана. Привет. Салам.

      – Добрый день. Рад знакомству в реале, – сказал подошедший ближе Козловский, – как вы меня узнали, вы ведь не видели фотографии?

      – Женская интуиция. Вам пришел перевод?

      – Да, конечно.

      – Я решила сразу рассчиталась с вами. Вы ведь ехали в нашу дыру, это уже большой стресс.

      – Обычно после работы платят, а вы сразу.

      – Я на вас молиться буду нашему Деле. Вы хороший человек.

      – Давай на ты, не против? Откуда ты знаешь, что хороший?

      – Даже очень не против, знаю, просто знаю. Идем к моей машине, надо через вокзал пройти к парковке, приготовься.

      – К чему?

      – У вас в Марьевске вокзалы, наверное, чище. Да, я знаю, бывала.

      Вокзал представлял из себя гнетущее зрелище: облуплившаяся краска, как снаружи так и внутри, потрескавшаяся побелка на стенах, оторвавшиеся в нескольких местах потолка плитки и виднеющаяся наледь из трещин, но самым ужасным было не здание гавани, а её обитатели, наркоманы, греющиеся у батарей, просящие денег на наркотик лёд, цыганки с грудными младенцами, назойливые таксисты, завышающие тарифы в три раза. Возле стены, напротив касс, стояли в ряд игровые автоматы, возле которых крутились дети-попрошайки, ставшие уже в юном возрасте игро-и-наркоманами.

                  Сию секунду подлетел грязного вида мальчик лет десяти.

      – Вы приезжий? Кто по жизни? Для общества, на общак, дайте триста рублей.

      – Иди давай отсюда,– отрезала Милана.

      – Жизнь ворам! –  громко прокричал неугомонный пацан.

      – Сейчас на кирпичный завод тебя продам в Дагестан, будет тебе общество! – сказала Милана, выходя из зала к стоянке.

      – Вы люди вообще? – не унимался мальчишка, –  вы суки!

                  Антона передернуло с непривычки, но Милана шла уверенно, не обращая внимания на наглеца. Откуда-то из-за угла возникла пред ними молодая цыганка с младенцем в грязных тряпках на руках.

      – Дорогой, дай полтинник на молочко ребеночку, –  отчеканила фразу цыганка и протянула грязную ладонь.

      – Нету, отстань, –  прикрикнула на неё Милана и ускорила шаг.

                  Цыганка опустила ребенка вниз головой, держа его за ноги, чтобы тот расплакался и побрела к подъехавшему автобусу.

                  Антон, сев в черную приору Миланы, подумал, что возможно первые впечатления обманчивы и все не так уж плохо.

                  Милана выехала из парковки и набрав скорость, повезла гостя по городу. В дали бетонным кубом высился грозный саркофаг, монумент победы над взбунтовавшимся атомом.

      – А вот это наш храм, мы по религии делайцы, –  проезжая мимо здания, выкрашенного