Проверка. Книга вторая. Геннадий Владимирович Ищенко

ранения.

      – Наверное, я теперь останусь на второй год! – грустно сказала Таня. – Мне сказали, что буду выздоравливать не меньше двух месяцев.

      – Наплюй. Я так расшевелю тебе мозги, что догонишь свой класс за неделю. Мы ничего не привезли, потому что не знаем, что тебе можно есть из-за ранения в живот. Чем тебя кормят?

      – В живот ударили один раз, – ответила Таня, – и три раза в грудь. Врач сказал, что ранение в живот очень удачное, так редко бывает. И раны заживают очень быстро, здесь все удивляются. Но нормально пока не кормят, так что не надо мне ничего везти.

      – Я не вижу здесь камер, – осмотрев палату, сказала Настя. – Ладно, обниматься не будем, а то ты завтра сама прибежишь домой, а следом за тобой примчатся хирурги. Дай мне руки – этого будет достаточно. Вы говорите, а я немного так посижу.

      Поговорили меньше десяти минут, потому что в палату зашёл врач и выгнал, сославшись на какие-то процедуры.

      – Она прекрасно выглядит, – сказал отец о Тане, когда шли к машине. – Зря ты, Надя, так скривилась. Прошло только шесть дней, а она уже болтает и пытается сесть. Не видела ты других с такими ранами, а я видел. Некоторые так и лежали без сознания. Настя, когда её можно будет забрать?

      – Когда нам её отдадут, – улыбнулась девочка. – Что я могу ответить, если не лечила таких ран? Сейчас ей станет лучше, но с неделю ещё полежит. Я боюсь действовать в полную силу. Представляешь, какой поднялся бы шум, если Таня через три дня после этих дырок ушла бы от них своим ходом?

      – Для тебя шум важнее здоровья сестры? – удивилась мать.

      – Удивительно, как материнские инстинкты отбивают соображение даже у умных женщин, – сказала Настя. – Вопрос не в том, будет ли у Тани здоровье, а в сроках выздоровления. А шум… Ты будешь счастлива, если у вас отнимут меня и Олю? Меня заберут ради высших интересов государства, а Олю… Я думаю, что это должно быть понятно и без разъяснений.

      – Надя сказала глупость, – согласился отец. – Садитесь в салон, спорщицы. Улучшаешь ты нас, дочь, а я не заметил этого улучшения ни в себе, ни в твоей матери.

      – Раш сказал, что уже должно чувствоваться, – ответила она, – хотя он действовал недолго, и улучшения будут продолжаться недели две. Давай проверим. Сколько будет, если к ста тридцати пяти прибавить семьдесят два и отнять пятьдесят три? Да, результат умножь на четыре.

      – Шестьсот шестнадцать, – не задумываясь, ответил он. – Странно, я даже не считал. Неужели правильно?

      – Пример простой, и его нетрудно посчитать в уме, – засмеялась довольная Настя, – но не человеку твоего возраста, который ведёт машину, и не так быстро. Мелочь, а приятно. Теперь можешь ходить на рынок без калькулятора. Когда улучшаешь мозги у дурака, это видно всем, а вот у умного сразу не разглядишь. Улучшение памяти почувствовать легко, но оно будет позже.

      Отец не стал заезжать во двор и высадил их на улице.

      – Только второе марта, а уже так тепло, – сказала мама, когда шли к подъезду. – Ещё несколько дней – и всё начнёт таять. Надо покупать вам одежду на