Драгнилы. Культ Сладкой жрицы. Инна Федералова

ее протеже откажется от женитьбы. Ведь условием для брака по расчету было именно таким – невинность и чистота вкупе с ее умопомрачительной внешностью.

      Проверив Тишу у гинеколога, мать разозлилась. Да что там, пришла в бешенство и записала дочь на операцию по восстановлению целостности плевры. Но… Иля пришел вновь.

      Алену было больно узнавать обо всем этом от кошачьего божества. Но, как оказалось, мир людей жесток по-своему. И у Тиши не было выбора.

      Когда Тиша второй раз пошла наперекор матери – та собрала вещи и уехала к этому мужчине на виллу. Дала ей время все обдумать. Ровно месяц. Месяц матери Тиши не было в Нью-Йорке. И это значило, что она вернется. Не одна. Снова с ним.

      {КЗД

      – Человеческие инверсии Сладких Жриц не отправляются на тот свет? – спросил было Ален кошачье божество.

      – Нет, друг мой. У них все не так. Сладкие Жрицы ведь сами по себе уникальные создания. Потому их инверсии живут даже тогда, когда в КЗД монарх погибает. К примеру, ныне жрица Тиша видит призрак своей предшественницы. Да. Это ее мать. И она жива в мире людей. Сейчас я тебе расскажу, что это за человек.}

      – Тиша, – позвал Ален, нарушив воцарившееся на минуту молчание – насчет матери… Не поддавайся ей больше. Это твоя жизнь. Живи и поступай так, как считаешь правильным. Во всяком случае теперь ты знаешь, что у тебя есть я.

      До того задумчивые, сейчас серые глаза напротив в удивлении округлились, а по щекам стремительно побежали слезы – настолько ранит ее эта тема.

      Захотелось уткнуться мордочкой к ее лицу и успокоить – что Ален и сделал, поддавшись новому для себя, и еще не обузданному, кошачьему инстинкту. Он сам не понял, как оказался близко, касаясь своим носом ее, замерев и не дыша:

      – Прекрати. Если не перестанешь плакать, мне захочется тебя лизнуть, – он ни в коем случае не хотел говорить это, но все виной кошачий инстинкт.

      Ален с нежностью взглянул в глаза, наконец вспомнив, что нужно дышать.

      Тиша выдохнула с присвистом и зачем-то до боли прикусила свою нижнюю губу.

      – Не плачь, – снова попросил Ален, и не выдерживая порыва кошачьего инстинкта, прижался к ее рту своим, раздвинул губы языком, попробовал на вкус кровь и слезы – простонал в сожалении и одновременном убаюкивании, прижал ладонь к ее затылку, запустил пальцы в волосы.

      Когда Ален отстранился от Тиши, увидел, каким пунцовым стало ее лицо.

      – Мы с тобой больше близки, чем ты думаешь, – нежно глядя в глаза, он провел ладонью по ее лицу. – Ты можешь говорить со мной на любую тему. Отныне, между нами нет границ.

      – Это, это как? – столько мыслей завертелось в ее голове, от которых стало стыдно. Мужчина напротив улыбнулся. И эта улыбка показалась ей блаженной.

      Она вдруг поняла, что все мысли, рождающиеся в ее голове, он не только слышит, но и видит. Этот черный котяра был везде и всюду, даже сложилось ощущение, что она сама была им, а он – ею.

      Сейчас Ален ментально переслал воспоминания кошачьего божества об Иле, представив его как демоническую сущность во всей