Жена путешественника во времени. Одри Ниффенеггер

расскажу, тебе придется поклясться, что никому не расскажешь.

      – Почему?

      – Потому что тебе никто не поверит. Ты можешь рассказать маме или Кимми, если хочешь, но больше никому. Договорились?

      – Договорились…

      Я опускаюсь перед ним на колени, перед своим невинным «я», и смотрю ему в глаза:

      – Клянешься никому не говорить?

      – Угу.

      – Ну хорошо. В общем, ты переместился во времени. Ты был в своей спальне, и вдруг – бах! – ты здесь, и у нас полно времени, чтобы все посмотреть, прежде чем тебе придется идти домой.

      Он молчит, озадаченный.

      – Понимаешь?

      – Но… почему?

      – Ну, я еще и сам не знаю. Но когда узнаю, сразу расскажу тебе. А пока пойдем. Печенье хочешь?

      Он берет одну штуку, и мы медленно идем по коридору.

      Я решаю попробовать:

      – Давай сюда зайдем.

      Просовываю закладку в щель двери с цифрами «306» на табличке и открываю ее. Включаю свет, и мы видим наваленные на полу камни размером с тыкву, целые и половинки, неровные снаружи и с железными бороздками на сколах.

      – Ух ты, Генри, посмотри: метеориты.

      – Что такое метеориты?

      – Камни, которые падают из космоса.

      Он смотрит на меня так, как будто я сам из космоса.

      – В другую комнату пойдем?

      Он кивает.

      Закрываю комнату с метеоритами и открываю другую. В ней – птицы. Птицы, замершие в полете, и птицы, намертво прикрепленные к веткам, птичьи головы, птичьи скелеты. Открываю один из сотни ящиков – в нем около десятка стеклянных колб, и в каждой сидит крошечная золотистая или черная птица с названием, прикрепленным к лапке. У Генри глаза становятся размером с блюдце.

      – Хочешь потрогать?

      – Угу.

      Вынимаю хлопчатобумажный комок из горлышка колбы и вытряхиваю золотистого зяблика себе на ладонь. Он сохраняет форму колбы.

      Генри с любовью гладит его маленькую головку:

      – Он спит?

      – Вроде того.

      Генри проницательно смотрит на меня, справедливо подозревая в обмане. Я аккуратно проталкиваю зяблика обратно в колбу, затыкаю тканью, ставлю колбу на место и закрываю ящик. Я ужасно устал. Само слово «сон» кажется колыбельной. Веду его в холл и внезапно вспоминаю, чтó мне больше всего понравилось в ту ночь, когда я был на его месте.

      – Эй, Генри. Пойдем в библиотеку.

      Он пожимает плечами.

      Я иду быстрым шагом, и ему приходится бежать, чтобы не отстать. Библиотека находится на третьем этаже, в восточном крыле здания. Когда мы доходим до нее, я на минутку останавливаюсь, рассматривая замки. Генри смотрит на меня, как бы говоря: «Ну, вот и все». Я шарю по карманам и нахожу нож для бумаги. Откручиваю деревянную ручку и – есть! – вижу внутри замечательный длинный тонкий железный шип. Я просовываю его наполовину в замок и поворачиваю. Замок скрипит, я аккуратно просовываю шип до упора, открываю другой замок закладкой, и – presto[15],

15

Быстро (ит.).