Greatest Hits. Всеволод Емелин

шагающий Азербайджан

      Гудел заодно с Карабахом.

      Гудела Молдова. Не так уж давно

      Он правил в ней долгие годы.

      И здесь скоро кровь, а совсем не вино

      Окрасит днестровские воды.

      Но чувствовал каждый, что близок предел,

      Глотая крепленое зелье.

      Подбитый КАМАЗ на Саланге гудел

      И ветер в афганских ущельях.

      Ревели турбины на МИГах и ТУ,

      Свистело холодное пламя.

      Гудели упершиеся в пустоту

      Промерзшие рельсы на БАМе.

      Шипели глушилки, молчали АЭС.

      Их время приходит взрываться.

      Гудели ракеты, им скоро под пресс,

      Защита страны СС-20.

      Над ним пол-Европы смиренно склонит

      Союзников братские флаги,

      Но скоро другая толпа загудит

      На стогнах Берлина и Праги.

      Свой факел успел передать он другим.

      Сурово, как два монумента,

      Отмечены лица клеймом роковым,

      Стояли Андропов с Черненко.

      Не зная, что скоро такой же конвой

      Проводит к могильному входу

      Их, жертвою павших в борьбе роковой,

      Любви безответной к народу.

      Лишь рвалось, металось, кричало: «Беда!»

      Ослепшее красное знамя,

      О том, что уходит сейчас навсегда,

      Не зная, не зная, не зная.

      Пришла пятилетка больших похорон,

      Повеяло дымом свободы.

      И каркала черная стая ворон

      Над площадью полной народа.

      Все лица сливались, как будто во сне,

      И только невидимый палец

      Чертил на кровавой кремлевской стене

      Слова Мене, Текел и Фарес.

* * *

      С тех пор беспрерывно я плачу и пью

      И вижу венки и медали.

      Не Брежнева тело, а юность мою

      Вы мокрой землей закидали.

      Я вижу огромный разрушенный дом

      И бюст на забытой могиле.

      Не бил барабан перед смутным полком,

      Когда мы вождя хоронили.

      Смерть бригадира

      На дальнем московском объекте,

      Где краны, забор да сортир,

      Средь бела дня, верьте – не верьте,

      Однажды пропал бригадир.

      Случиться такому ведь надо!

      Он был полон сил и здоров.

      Угрюмо молчала бригада.

      Мелькали фуражки ментов.

      Вполголоса шли разговоры.

      С утра еще был он живой.

      Растерянный доктор со скорой

      Седою качал головой.

      Фундамент огромного зданья,

      Железные бабки копров.

      Сбирал лейтенант показанья,

      На стройке искал фраеров.

      Володька, с КАМАЗа водитель,

      Сказал: «Здесь концов не найдешь…»

      И масляной ветошью вытер

      Блестящий бульдозера нож.

      «Слезами глаза мои пухнут.

      Он был как отец нам и брат,

      Ходил в лакированных туфлях,

      Под мышкой носил дипломат.

      Отправил однажды бульдозер

      Халтурить, подделав наряд,

      Налил