Пациент. Джейн Шемилт

темным. Я позвонила в колокольчик, подождала и позвонила еще раз. Я чувствовала, как вспотели мои ладони и колотилось сердце. Наконец послышался стук отодвигаемого засова, дверь приоткрылась на цепочке, в проеме показался кусочек лица, опухший глаз и край тонких губ.

      – Да?

      – Это доктор Гудчайлд, миссис Чемберс. Мы договаривались встретиться сегодня.

      Она сняла с двери цепочку и медленно побрела вдаль от меня по темному коридору. Ее волосы были спутанными на затылке, как будто ей не хватало сил дотянуться туда, чтобы их расчесать. В кухне на столе стояла бутылка ирландского виски, а рядом – наполовину опустошенный стакан. Миссис Чемберс указала мне на стул и села сама.

      – Я соболезную больше, чем могу выразить словами…

      – Вам следует кое-что знать. – Ее губы дрожали, но она держалась прямо, как будто набралась решимости. – Лиам приходил к вам, но, возможно, не сказал почему. Я нашла это в кармане его джинсов.

      Ее голос стал хриплым. Она развернула на столе листок бумаги. Это был положительный результат анализа на ВИЧ из лондонской клиники.

      – Вы правы, он не упоминал об этом. – Мне стало еще хуже. Я могла успокоить его, если бы знала, выписала бы направление и контролировала лечение, время от времени проверяя, как у него дела. Он жил бы почти нормальной жизнью, но я не могла сказать ей об этом. Не сейчас.

      – Он не хотел, чтобы кто-то знал. – Она снова свернула листок. – Он чувствовал себя виноватым из-за того, что не соблюдал осторожность. – Миссис Чемберс схватила стакан с виски и залпом выпила, запрокинув голову; я увидела натянувшиеся сухожилия на ее шее. Она так грохнула пустым стаканом о стол, что чуть не разбила. – Сын никогда не говорил мне, что он гей, во всяком случае, прямо, но я знала. Его долгие годы травили в школе, и об этом он тоже ничего не говорил. Я старалась его уберечь, а он оберегал меня в ответ. В этом и была проблема.

      – В чем?

      – В избытке взаимной защиты и недостатке откровенности. Я не имела ничего против его ориентации, но меня беспокоила его болезнь. – Ее выцветшие глаза наполнились слезами. – Я не могла найти правильных слов и попросила его встретиться с вами, хоть и предполагала, что он ничего не скажет. Это я виновата.

      Я была готова к упрекам, но она корила себя. Я накрыла ее холодную ладонь своей.

      – Это не ваша вина. По крайней мере, я виновата не меньше. Я так и не смогла вытянуть из него ни слова, в тот день у нас на это было только семь минут.

      Она подняла взгляд и кивнула, что-то еле заметно дрогнуло в ее лице.

      – Вы тут совершенно ни при чем. Он пошел к вам только ради того, чтобы я была довольна. Я думаю, он уже давно все для себя решил.

      Мы помолчали. Радио нарушило тишину – передавали двухчасовые новости. Миссис Чемберс медленно оглядела кухню, будто удивляясь, что новости еще есть, что мир все еще существует.

      – Я могу вам как-то помочь? Хоть чем-то? Быть может, не сейчас, но со временем. Возможно, вам захочется с кем-то