Зеркальный человек. Ларс Кеплер

у него мотив? Как он связан с жертвой? – Йона нажал на кнопку «эспрессо».

      – Говорит, что не помнит.

      – Чего он не помнит?

      – Ничего, что было в тот вечер.

      Йона взял чашку и протянул ее Арону.

      – Как в таком случае он мог признаться в убийстве?

      – Не знаю, – сознался Арон, принимая чашку. – Но он почти сразу сказал, что убил. Хочешь – посмотри запись.

      – Обязательно посмотрю. Но мне бы сначала понять твое мнение о допросе.

      – Это в каком смысле? – Арон отпил кофе.

      – А ты не мог истолковать его признание неправильно?

      – Что значит неправильно? Он сказал: «Я ее убил».

      – Что было перед признанием?

      – В смысле?

      – Что ты сказал ему прямо перед тем, как он сознался в убийстве?

      – Теперь меня допрашивают? – Арон скривил рот в улыбке.

      – Нет.

      Арон поставил пустую чашку в раковину, вытер руки о джинсы и проворчал:

      – Я показал ему фотографию жертвы.

      – С места преступления?

      – У него проблемы с памятью. Я хотел ему помочь.

      – Понимаю. Но теперь он знает, что речь идет о повешенной девушке, – сказал Йона.

      – Мы топтались на месте. Мне пришлось это сделать, – сухо объяснил Арон.

      – Как по-твоему, не могло признание касаться чего-нибудь еще?

      – Сейчас ты скажешь, что я ошибся.

      – Я только… а вдруг он имел в виду, что косвенно способствовал ее гибели. Например, не сумел спасти.

      – Хватит.

      – Нам известно, что он не успел бы закрепить лебедку на столбе… Конечно, есть вероятность, что он сделал это раньше, а по лестнице поднялся, чтобы не попасть под камеры. Но тогда непонятно, зачем он потом пошел убивать свою жертву именно этой дорогой.

      – Да иди ты!.. Можешь сам с ним поговорить, и тогда…

      – Отлично, – перебил Йона.

      – Вот поймешь тогда, насколько это легко.

      – Он склонен к жестокости или агрессии?

      – Он только что совершенно хладнокровно признался в жутком убийстве. Это отвратительно. Я бы его самого на той лебедке подвесил, если бы мог.

25

      Йона коротко постучал и вошел в допросную. Рослый надзиратель с черной бородой сидел напротив Мартина и просматривал что-то в телефоне.

      – Прервитесь, – предложил Йона и отпустил охранника.

      Лицо у Мартина отекло и стало изжелта-бледным. Пробившаяся на щеках щетина придавала ему болезненный вид. Волосы стояли дыбом, светлые глаза были уставшими, в допросной пахло потом. Мартин положил руки на исцарапанный стол и сцепил пальцы.

      – Меня зовут Йона Линна, я комиссар Национального бюро расследований, – начал Йона, усаживаясь напротив Мартина.

      Мартин еле заметно кивнул.

      – Что у вас с носом? – спросил Йона.

      Мартин осторожно потрогал нос, и окровавленный тампон упал на стол.

      – Вас спрашивали, чем вы болеете, не нужны ли вам лекарства и так далее?

      – Да, – прошептал Мартин.

      – Я могу снять наручники. Хотите?

      – Не знаю. – И Мартин торопливо оглянулся через плечо.

      – Вы