Мир под рукой. Злата Иволга

и «Виктор Робертович».

      Марина нерешительно остановилась у панели-администратора и рассеянно огляделась. Вокруг никого не было, в столь раннее время к больным редко приходили посетители. К слову сказать, Марина сама не понимала, что ее привело сюда. Проснувшись с утра, она, повинуясь непонятному порыву, купила свежих цветов по дороге на работу и вместо того, чтобы направиться в свое отделение, завернула в травматологию.

      – Доброе утро. Пожалуйста, назовите цель посещения, имя больного, к которому вы идете, и свое имя, ― произнес вежливый голос панели-администратора. ― Если вы сотрудник «Идеального здоровья», поднесите документ к считывающему устройству.

      – Дружеский визит. Жанна Нарышкина, восьмая палата. Доктор Марина Андреевна Менделеева.

      В ответ на поднесенную руку со смартбаром панель пискнула.

      – Третий уровень допуска с подпиской. Проходите.

      Марина навещала Жанну всего пару раз и всегда приходила с Олегом, упорно убеждая себя в том, что обязана поддержать близкого человека в его несчастье. И оба раза корила себя за облегчение, которое она испытывала, убедившись, что состояние Жанны осталось прежним.

      В палате было тихо, светло и пахло больничными кондиционерами, которые часто заправляли освежителями с ароматом «водный бриз». Марина положила букет на столик, взяла вазу с цветами, уже завядшими, и пошла в туалетную комнату, чтобы выбросить их и заменить воду. Вернувшись, она поставила замерзшие гвоздики в вазу, удовлетворенно оглядела плоды своих трудов и присела на стул у кровати, только сейчас посмотрев на человека, которого пришла навестить. Бледное безжизненное лицо, безвольно лежащие по бокам от туловища руки… Именно что туловища. Жизнь уже почти покинула эту оболочку несмотря на то, что приборы упорно показывали обратное.

      – Доброе утро, Жанна. Сомневаюсь, что ты способна слышать меня, но разговаривать сама с собой я не умею.

      Марина наморщила лоб и внимательно всмотрелась в приборы.

      – Знаешь, если произойдет чудо, и ты очнешься, то твой мозг все равно уже подвергся необратимым изменениям. Выражаясь кухонным языком, ты останешься идиоткой. И киберсистема тебя не выручит. ― Она помолчала. – Ты можешь не верить, но мне действительно жаль. Олег был так счастлив, когда вы поженились. И как бы я ни страдала на вашей свадьбе, его сияющие глаза утешали меня. Но теперь они потухли. Он не заслужил этого. Как и того, чтобы посвятить жизнь безнадежно больной жене, полутрупу с поврежденным мозгом. А знаешь, что самое печальное? Олег не потребует развода. Для него это будет равносильно предательству.

      Марина откинулась на спинку стула, сложила руки на груди и усмехнулась.

      – Наша история стара, как мир, ― продолжала она. ― Две женщины и один мужчина. Только ты почти мертва, а я жива. И Олег жив. Для нас всех было бы лучше, если бы ты умерла. Мы бы погоревали и продолжили жить дальше. ― Марина глубоко вздохнула, расправила плечи и с наслаждением потянулась. Она с удивлением отметила, как ей становится все легче и легче. ― Наверное, ты считаешь, что я чудовище.