Нобелиат. Сергей Трахимёнок

ответил он.

      – Тот самый? – удивился парень.

      – Что значит – тот самый?

      – Значит, что тот самый Крамор с нами.

      – С кем это с вами?

      – С правильными пацанами, – не то в шутку, не то всерьез вставил свои пять копеек в разговор мужик, сидевший на лавочке рядом с Крамором.

      Автобус тронулся, и все в салоне покачнулись.

      – Куда нас? – спросил Крамор.

      – В суд, – на правах старожила ответил парень.

      – А я вот расскажу быль, – сказал еще один задержанный, – она вызвана выражением «тот самый».

      Это был пожилой мужчина с академической бородкой. Правда, за минувшие сутки он зарос щетиной и не выглядел академиком, который следит за своим внешним видом.

      – Он историк, – пояснил Крамору Алесь, – и набит фактами…

      – Так вот, – продолжил историк, – в советские времена главный редактор «Известий» работал над какой-то статьей. Было далеко за полночь, он так увлекся, что весьма раздраженно отреагировал на телефонный звонок, раздавшийся среди ночи.

      В негодовании он не просто снял, сорвал трубку и только открыл рот, чтобы отбрить наглеца, посмевшего побеспокоить ночью, как из трубки раздался голос:

      – Это Сталин говорит…

      Еще не вполне осмыслив сказанное, редактор, словно спущенный курок, уже не мог остановиться.

      – Какой такой Сталин? – заорал он.

      – Тот самый, тот самый, – тихо ответил голос, и в трубке послышались частые гудки.

      – И что было потом? – спросил его сосед.

      – После этого он много дней ждал продолжения разговора, но так и не дождался.

      – Поседел, наверное, за это время? – уточнил сосед.

      – Он поседел в ту же ночь, – подтвердил историк.

      – А давайте предположим, о чем думал главный редактор, после того как вождь не стал с ним разговаривать? – заметил сосед.

      – Наверное, подумал, что надо как-то разъяснить ситуацию… – произнес Алесь.

      – Вы плохо знаете историю, – сказал историк, – не ощущаете накала страстей того времени. Чтобы все это понять, расскажу про один случай. Он произошел с известным белорусским писателем, который после войны учился в Литинституте. Правда, принят был как партизан условно…

      – То есть кандидатом? – спросил Алесь.

      – Нет, что вы, его приняли именно условно, потому что не имел среднего образования и параллельно учился в одной из вечерних школ Москвы. А руководителем семинара у него был литературный критик и специалист по творчеству Гоголя. И вот однажды ИМЛИ[2] выпустил книгу к юбилею Гоголя.

      Мастер ознакомился с ней, увидел множество ляпсусов, главным из которых стал тот, что из Гоголя сделали почти пролетарского писателя. Пройдя с карандашом по книге, мастер написал письмо в отдел агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) и отослал туда книгу и письмо. И вдруг к нему приезжает глава советских писателей Александр Фадеев.

      – Ты что там написал? – спросил он у мастера.

      Тот начал было объяснять, но Фадеев прервал:

      – Нас

2

ИМЛИ – Институт мировой литературы.