Черная Призма. Брент Уикс

сегодня намерен умереть. Я не могу уйти. Честно говоря, и не хочу. Я набегался. На сей раз я буду драться.

      – Я не понимаю.

      – Поймешь. Сними мешок.

      Хотя Кипа и терзали смутные сомнения, он развязал узел на шее мужчины и снял мешок. Сначала Кип не понимал, о чем говорил пленник. Он сел, по-прежнему с руками за спиной. Ему было лет тридцать, тиреец, как и Кип, но более хрупкого сложения, с волосами скорее волнистыми, чем курчавыми, с тонкими мускулистыми руками и ногами. И тут Кип увидел его глаза.

      Женщины и мужчины, способные обуздывать свет и делать люксин – извлекатели, – всегда имели необычные глаза. Небольшой остаток того цвета, который они извлекали из света, накапливался в их глазах. В течение их жизни он окрашивал всю радужку в красный, синий или какой еще цвет.

      Пленник был зеленым извлекателем – или когда-то был. Радужка его глаз представляла собой не ровный ореол, а была потрескавшейся, как брошенная на пол тарелка. Маленькие зеленые фрагменты полыхали даже в его белках. Кип ахнул и попятился.

      – Прошу тебя! – взмолился мужчина. – Пожалуйста, безумие мной не овладело, я не причиню тебе зла.

      – Ты цветодей!

      – И теперь ты знаешь, почему я бежал из Хромерии, – ответил тот.

      Потому, что Хромерия поступала с цветодеями как крестьянин с любимой взбесившейся собакой.

      Кип уже был готов бежать, но мужчина не делал никаких угрожающих движений. К тому же было еще темно. Даже цветовикам нужен свет, чтобы извлекать. Однако туман начинал светлеть, тьма на горизонте серела. Безумие говорить с безумным, но, может, стоило попытаться. Хотя бы до рассвета.

      Цветодей странно посмотрел на Кипа.

      – Синие глаза. – Он рассмеялся.

      Кип нахмурился. Он ненавидел свои синие глаза. Одно дело, когда у чужестранца вроде мастера Данависа глаза синие. Они ему шли.

      Кип чувствовал себя по-дурацки.

      – Как тебя зовут? – спросил цветодей.

      Кип сглотнул, подумав, что, наверное, лучше убежать.

      – О, ради Оролама, ты думаешь, что я зачарую тебя по имени? Ну и замшелый же у вас медвежий угол. Хроматургия работает не так…

      – Кип.

      Цветовик усмехнулся:

      – Кип. Что же, Кип, ты когда-нибудь задумывался, почему ты ведешь такую жалкую жизнь? У тебя никогда не возникало ощущения, что ты особенный?

      Кип ничего не сказал. Да и да.

      – Ты знаешь, почему у тебя ощущение, что ты предназначен для чего-то большего?

      – Почему? – тихо, с надеждой спросил Кип.

      – Потому, что ты заносчивый маленький засранец, – рассмеялся цветодей.

      Кип не должен был дать застать себя врасплох. Мать его и не такое говорила. И все же он на мгновение растерялся. Небольшой промах.

      – Гори в аду, трус, – сказал он. – Ты даже сбежать не сумел. Тебя сцапали железноногие солдаты.

      Цветодей рассмеялся громче:

      – Да нет, не поймали. Они меня завербовали.

      Кто будет вербовать чокнутого?

      – Они не знали, что ты…

      – Знали.

      Страх