Места силы Русской Равнины. Том 1. Места силы 1 – 30. Олег Давыдов

(место силы №57) и Чертова Городища (место силы №51) – рукой подать. Но еще ближе до Урочища Жаровка (место силы №6)

      Дуб, стоящий над Жабынцом, совершенно реален, но выглядят настолько не от мира сего, что даже местный депутат Соколовский (если я правильно запомнил польскую фамилию этого мецената) не посмел распространить на него свои благоустроительские усилия. Всю территорию монастыря оформил в духе городской танцплощадки, построил купальню, на которой, собственно, и висит доска с его именем, а дуб и источник так и остались в первозданной дикости. Ну и конечно, народ печенками чует священную суть этого места: идет, поклоняется, оставляет частицы одежды и деньги.

      Макарий Жабынский

      Поначалу монахи даже не пытались с этим бороться. Когда я несколько лет назад оказался у Жабынца в первый раз, дуб был буквально опутан текстилем, а дно родника – завалено мелочью. Сейчас монастырь окреп и стал сопротивляться неистовствам поганых (от латинского слова paganus – «сельский, языческий»). Прошлым летом монахи наклеили у источника листовку, смысл которой: ваши деньги в источнике и мануфактура на дубе – суть приношения дьяволу. Буквально: «Не тряпочки Вы оставляете, а кусочек Вашей души, над которой глумится бес. Да еще место вокруг оскверняете». Все правильно, но тогда и депутат Соколовский должен свинтить табличку со своим гордым именем с купальни над священным потоком. Это ведь тоже приношение бесу. Такая же тряпочка. Только еще и возвещающая миру о крупном денежном вкладе. Зачем? Ведь, как сказано в той же листовке по поводу мелочи: «Деньги в Царстве Небесном не котируются».

      Народные приношения дубу полезны в любое время года

      В Небесном – нет. Но Церковь, как социальный институт, функционирует в поднебесном мире, где без денариев кесаря, увы, никак не прожить. И тут возникает дурацкий вопрос: если господин Соколовский может приносить жертвы бесу под тем предлогом, что это пожертвование пошло на благоустройство (а на деле – обезображивание) территории монастыря, то почему какая-нибудь Марь Иванна не может украсить (обезобразить) монастырский дуб своим носовым платком? Почему такая дискриминация? Ведь получается – что: если у тебя мало денег, то ты поклоняешься бесу, а если много, то этот бес уже Бог.

      Нет, разумеется, логика монахов очень понятна: если дано через церковь, то это Богу, а если помимо церкви, то бесу. Но понимают ли сами монахи, кто у них Бог, а кто дьявол? Боюсь, что не очень. Вот сейчас они уже почти что очистили дерево от тряпиц, а источник от денег. Но то и другое оставили здесь же. Груда окислившихся монет и тряпичный сор на земле символизируют – то ли торжество православия над языческим духом места, то ли страх совсем разобидеть его, использовав (или уничтожив) то, что ему по праву принадлежит.

      Мелочь на дне источника и отражение веток в воде. Но кто там смотрит на нас?

      Разумная полумера: а ну как