Ты – моё проклятие. Лина Манило

но я совсем не понимаю, что всё это значит. Кто кого и где ждал? Не понимаю…

      – Клим, пожалуйста, ты бредишь. Я ничего не понимаю!

      Снова делаю попытку вырваться, и на этот раз Клим позволяет мне почувствовать свободу, и я вскакиваю на ноги, чтобы оказаться подальше от того, чем стал самый лучший мальчик на свете.

      Клим молчит, смотрит куда-то поверх моей головы, а я потираю болезненно пульсирующую от его прикосновений кожу.

      – Надеюсь, Бабочка, ты ни разу не пожалела, что сделала свой выбор. Надеюсь, тебе без меня было хорошо.

      – Клим, отпусти меня. Это неправильно, ты сумасшедший.

      Но Клим уже не слушает меня: разворачивается на каблуках и стремительной походкой покидает комнату, так ни разу и не оглянувшись.

      Щёлкает замок, отрезая меня от всего мира, а я оседаю в кресло, пытаясь понять, что со всем этим делать.

      Глава 6

      Клим.

      Закрываю дверь на замок, а пальцы деревянные, непослушные. Упираюсь лбом в прохладный косяк, тяжело дышу и всё-таки не выдерживаю: бью кулаком по стене, разбивая костяшки в кровь. Боли нет – я однажды разучился её чувствовать, потому бью и бью, пока мне на голову не начинает осыпаться штукатурка.

      Становится ли проще? Хера с два.

      На внутренней стороне закрытых век вижу запечатлевший во мне страх в зелёных глазах…

      Его будто бы выжгли на подкорке. Бабочка боится… я же этого хотел? Этого добивался? К этому стремился?

      Я хотел избавиться от наваждения по имени Маша, мечтал вырвать её из сердца – предательницу, истинную дочь своего отца. И я вырву, чего бы мне это ни стоило.

      Блядь, не так ведь всё должно было случиться между нами. Мы должны были уехать из этого проклятого городишки, жить счастливо, нарожать чёртову уйму сопливых детишек и наряжать раз в год ёлку всей семьёй. Должны были ездить по субботам в грёбаный супермаркет, спорить о всякой ерунде, ругаться, мириться, трахаться до умопомрачения и держать друг друга за руку. Всегда. До последнего долбаного вдоха. И сдохнуть должны были в один день, потому что иначе не знали, как жить, если нет нас.

      Об этом мы мечтали, так должна была сложиться судьба. Но, сука, не сложилась.

      Элитная штукатурка осыпается белёсыми хлопьями, я перевожу дыхание и бросаю быстрый взгляд на запертую дверь. Там моя Бабочка…

      Такая хрупкая, почти невесомая. Стоило мне чуть сильнее сжать руки, и от неё не осталось бы и мокрого места. И я почти сделал это, почти… но вовремя остановился – лить её кровь не входит в мои планы.

      Я ненавижу её за предательство, я ненавижу себя за слабость. Столько грёбаных беспросветных лет, а память о ней выжигает мою душу дотла каждый божий день.

      В кармане вибрирует телефон, и я спускаюсь вниз. Подальше от этой комнаты, подальше от Бабочки. Потом решу, что со всем этим делать, потом найду выход, а пока наступило время поговорить.

      – Клим? – раздаётся на том конце провода ледяной голос Нечаева, а я усмехаюсь и нажимаю кнопку записи разговора.

      Пусть я и безумец, пусть