(Не)чужой ребенок. Татьяна Линг

повторяется: сминаю, бросаю в урну, а потом хватаю Ларису за локоть.

      – Закончила, – открываю дверцу, запихиваю жену в машину и сажусь сам.

      Глава 2

      Два месяца спустя

      Марина

      Пробегаю глазами по диагнозу. Боже, его даже не выговорить. С содроганием произношу вслух страшный вопрос:

      – Это л-лечится?

      Эльвира Матвеевна, заведующая детской больницей при университете, тяжело вздыхает. В глазах, спрятанных за очками в толстой роговой оправе, мелькает вся моя жизнь. Неужели нет?

      – Ну вы же понимаете, никто не даст гарантий, но то, что мы выявили у Саши это заболевание в ранней стадии, может сыграть на руку.

      Я вся превращаюсь в слух, мысленно торопя врача говорить быстрее и одновременно молчать, не озвучивать страшное. Мысли мечутся, ком подкатывает к горлу, мешая дышать. Боюсь услышать, сколько осталось жить моему брату.

      – Вот только лечение заграничное и очень дорогое. – Заметив, что моя рука дернулась к горлу, Эльвира Матвеевна торопится продолжить: – У нас есть соглашение о сотрудничестве с другими больницами, где занимаются такими детками.

      Она недолго роется в бумажных завалах на столе, а после протягивает мне яркий буклет. Невидящими глазами смотрю на красивые картинки, обещающие счастливое и светлое будущее без боли и смерти.

      – Израиль и Германия в настоящее время готовы предоставить все необходимое. Вам необходимо всего три укола.

      Три укола. Всего. Звучит не так страшно.

      – Каждый из которых стоит полтора миллиона рублей.

      Сердце ухает вниз. Четыре с половиной миллиона! Откуда они у меня? Я работаю в магазине у подруги, продавая «бренды» из Китая. Иногда подрабатываю официанткой. Даже если попрошу у подруги, у нее таких денег нет. Можно попробовать сходить в банк. Все-таки квартира, залог и все такое. Ну и остается слабая надежда на маму.

      – Как скоро ему необходимо быть в клинике?

      – Как можно скорее, – твердо говорит Эльвира Матвеевна. – Вы же понимаете, нельзя затягивать с лечением. Состояние может ухудшиться, и тогда…

      – Понимаю. Я найду деньги. – Я должна!

      – Уверены? – В голосе врача звучит сомнение.

      – Чего бы мне этого не стоило! Когда они нужны?

      – Предоплата в один миллион рублей через неделю, до того как я переведу Сашеньку в другую клинику. А остальное по мере проведения лечения в течение года.

      – Хорошо, тогда оформляйте документы.

      На негнущихся ногах выхожу из кабинета и направляюсь в детское отделение. Ничего не соображаю, двигаюсь на автомате, а в голове набатом звучат слова: «Четыре с половиной миллиона, четыре с половиной миллиона, четыре с поло…»

      Сашка играет с мальчиком в машинки. Нельзя пугать его, дать понять, что что-то не в порядке. Он у меня чувствительный. Присаживаюсь в уголке, делаю дыхательную гимнастику, натягиваю на лицо улыбку. Вот так, уже лучше.

      – Малиска! – улыбается во весь рот братик, когда наконец замечает меня, примостившуюся на детский стульчик позади