.

А потом останется лишь избавиться от вечно сеющих смуту друидов с их причудливыми верованиями, и завоеванный край можно будет считать полноценной провинцией. На какое-то время это заткнет рты тем, кто критикует императора.

      Растревожив спокойную поверхность реки, конная колонна пересекла брод. Над рекой и над обоими ее берегами висел густой как молоко туман.

      Всадники переправились через реку, выехали на берег и поскакали по дороге, ведущей к Каллеве. Ныне столица атребатанов входила в состав царства, которым управлял покорный Риму Когидубн, и могла считаться безопасным местом для ночлега. Нарцисс улыбнулся. Уж от кого, от кого, а от Когидубна неприятностей ждать не приходится. Этот варвар куплен с потрохами и с редкостным энтузиазмом пытается подражать своим хозяевам-римлянам. Все, что для этого потребовалось, – это пообещать ему построить дворец на римский манер, как только найдутся свободные деньги.

      Проезжая мимо походного лагеря Второго легиона, Нарцисс заметил в стороне сотни людей, сооружающих частокол. «Должно быть, это Третья когорта, – подумал он с легкой довольной улыбкой. – Строгое наказание, выпавшее на долю этих солдат, послужит хорошим примером для всех их соратников в собравшихся у переправы легионах. И что еще важнее, там, в Риме, удовлетворит кабинетных военачальников из сената, которым будет приятно сознавать, что в легионах чтят древние суровые традиции, позволившие создать империю, простирающуюся почти до пределов известного мира».

      В стороне под присмотром караула сидела небольшая группа солдат со связанными за спиной руками. Когда они подняли глаза на проезжавших мимо всадников, Нарцисс понял, что это обреченные, которым предстоит на следующий день быть забитыми насмерть их же товарищами. Глаза у большинства были пустыми, безжизненными, у некоторых угрюмыми, и Нарцисс вздрогнул, вдруг обнаружив, что смотрит прямо в лицо, некогда хорошо знакомое ему по коридорам императорского дворца. Он натянул поводья и съехал с дороги, дав знак эскорту следовать за ним. Телохранители молча ехали по обе стороны от грека, чуть позади.

      – Катон… – Нарцисс чуть было не улыбнулся, но, встретив полный горькой ярости взгляд молодого центуриона, оставил это намерение. – Тебя должны казнить?

      Катон отреагировал не сразу и ограничился одним кивком. Нарцисс, привыкший распоряжаться судьбами людей, которых просто не видел за именами и цифрами на табличках, почувствовал себя неловко, видя обреченного на смерть человека, которого знал с детства и отца которого когда-то называл своим другом. Катон должен был умереть ради поддержания веры легионов в бескомпромиссную дисциплину. «Ну что ж, – попытался успокоить себя Нарцисс, – паренек примет мученическую смерть ради большого дела. Это печально, но необходимо».

      Грек чувствовал, что должен на прощание сказать молодому человеку что-нибудь, чтобы утешить его, так чтобы тот понял. Но на ум приходили одни бессмысленные, никому не нужные банальности.

      – Мне очень жаль, Катон. Но это необходимо.

      – Почему? –