Даргар. Путь Творца. Полина Жандармова

кивнул трактирщику, попросив новую чашку горячего эля. Или это был официант? Или бармен? На самом деле, я не знал, как правильно в этом мире называется эта должность. Поэтому называл натиральщика-подавальщика так.

      – Только без винных паров! – это я сказал тихо, чтобы слышал только он.

      – Слышишь, малец, а мамка ругать не будет? – протянул заметивший мой жест бородач, что сидел правее.

      Я сделал глубокий вдох, чтобы подавить очередную волну раздражения. Раза в три превосходящую прошлую. Даже чашка дымящегося эля передо мной не помогала.

      – Дыши, Глэйб. Просто дыши, и этот идиот отстанет от тебя. И вы мирно разойдетесь, никого при этом не покалечив, – мысленно сказал я себе, чувствуя, как начинает покалывать пальцы от желания вызвать силовой шар. В конце концов, доля истины в словах бородача была. Я действительно выглядел, как сопляк. В смысле, как малец, тайком сбежавший из родительского дома. Когда я ушел из Даргара, мне только исполнилось четырнадцать лет. Я был в самом начале последней триады обучения. Я должен был смиренно постигать Знание Дома, потом проходить суровые испытания на прочность и только потом пробовать ступить на Путь. Но я всё нарушил. Презрел правила, провалил обучение и сбежал прежде, чем совет старейшин изгнал меня из Дома. И с тех пор я, как бы это правильнее сказать, заморозился. Магические законы взросления так же суровы, как надзиратели Даргара. Я перестал расти, но продолжил развиваться. А потому, я сам толком не мог сказать, чего во мне больше детских протестов, суровых испытаний или опыта выживания с главным лозунгом – сиди, и не отсвечивай. Хотя на самом деле я, конечно, всегда был хорош собой, умён и изворотлив. И сейчас старался изо всех сил, чтобы не ввязаться в спор. Но бородач, судя по всему, во что бы то ни стало решил добиться моего внимания.

      – Эй ты, сопля, я с тобой разговариваю, – не унимался мужик.

      Трактирщик вздохнул и принялся с удвоенной силой натирать стаканы. За годы работы он наперед знал, что произойдет в следующий миг. Сейчас юный, горячий малец грубо ответит разгоряченному толстяку. Тот решит проучить зарвавшегося зазнайку. К этой идее подключатся близ сидящие, и через несколько мгновений начнется свалка.

      Кто-то, непременно, разобьет пару стульев о спину соседа, кто-то схватится за висящие на стенах щиты. Через двадцать ударов сердца в зале будет царить суматоха и неразбериха. Через сто двадцать на шум сбежится два отряда патрульных, каждый вечер околачивающихся возле самых крупных кабаков. Всем виновным и случайно оказавшимся поблизости раздадут пинков, самых активных уведут в подвалы местного магистрата. Смена закончится на три часа раньше, и он не досчитается пары десятков медных и серебряных монет.

      Новый опечаленный вздох отвлек меня от мыслей этого трактирщика. Не то, чтобы я очень любил считывать мысли чужих людей, но когда они плавали так явно на поверхности – это сделать было совсем не сложно.

      – Вот я тебя сейчас, – раздалось над ухом. Я настолько увлекся