Даргар. Путь Творца. Полина Жандармова

под руками аранея. Миг – и светло-серые ленты взметнулись вверх, обнажая бледный желто-зеленый вихрь.

      – Держи. Сплетешь новую, – жрец взмахом руки отправил остатки паутинки в мою сторону. Я не стал интересоваться, каким образом я могу переплести  паучью сеть.  Лишь машинально подхватил остаточные плетения и засунул в один из карманов в моем камзоле. Позже разберусь.. Сейчас все мое внимание было приковано к замедляющемуся световому вихрю.

      – Он ранен? – мой голос прозвучал в полной тишине. Тени, пляшущие на полу и стенах пугливо дернулись и зашипели в мою сторону. Я понял, что сейчас лучшее, что я могу сделать – просто молчать и не отсвечивать. Поэтому постарался максимально захлопнуться и не мешать, обратившись в сплошные слух и зрение.

      Но, как оказалось, я зря переживал. Араней не обращал на меня никакого внимания. Он как будто полностью отгородился от окружающего мира. Размеренное сиплое дыхание, плавные, выверенные движения рук и тела. Лишь несколько мгновения спустя я понял, что жрец впал в транс. Молчание Вселенной – медитативный обряд жрецов, когда они, если верить слухам, напрямую связываются с Прародительницей. Я почувствовал, как волосы на затылке зашевелились от накатившей волны ужаса. Никто из живущих не видел этого обряда. Аранеи свято чтили свои традиции и ревностно оберегали тайны. Если мне позволили стать свидетелем таинства, есть лишь один ответ – мне не выбраться из этой комнаты.

      Думай, Глэйб! Думай!

      Но мерный рокот, усиливающийся с каждым ударом сердца, мешал сосредоточиться. Взгляд, как я ни старался, то и дело соскальзывал со стен и пола и возвращался к пульсирующему желто-зеленому вихрю в центре. Араней что-то резко прошипел и вскинул руки, а после бросился всем телом вперед, в самый центр магического свечения. Вьющиеся частицы окружили сухие. жилистые ладони. Комната дрогнула. Вспышка света на миг лишила меня возможности различить хоть что-то, кроме ярко-зеленого роя перед глазами. И запаха леса, просыпающегося после утреннего весеннего ливня. Я зажмурился – после полумрака паучьего логова буйство зелени больно давило на глаза. Мне показалось, что где-то вдалеке я слышу неугомонный щебет птиц. Но он тут же сменился тихим, болезненным стоном.

      – Тише, тиш-ше, – прошипел араней. От удивления я тут же распахнул глаза, желая убедиться, этот заботливый, успокаивающий тон точно принадлежит жрецу. Но увиденное заставило меня кинуться вперед, не сдержав изумленного:

      – Не может быть!

      – Дочь Великого Леса, – посмеиваясь, протянул араней. А в его тоне ясно слышались лукавые нотки.

      Я во все глаза разглядывал это чудо Вселенной. Всем было доподлинно известно – сыны Дома Ил Лао могут ступать на Путь. Дочери – никогда И тем не менее, на этом паучьем подобии кровати, с огромной раной в правом боку лежала лаосска. Длинные, черные волосы обрамляли мервтенно-бледное лицо. Раскосые миндалевидные глаза были прикрыты, а от длинных ресниц на щеки падала тень. Девушка, ну надо же. Совсем еще молодая – не намного старше меня. Лет двадцать, наверное.