Мне (не) нужна эта светлая. Риска Волкова

что умудрился при мне стянуть тогда штаны! Герой-любовник, тоже мне! Кстати, про прыщ я не знала. Сказала в сердцах, а Тайлор мнительный, похоже, оказался… Вот оно и проявилось!

      Господа спешно засобирались. Я была так добра, что даже распахнула дверь.

      – Блондинка! – крикнула я, когда оба мужчины переступили уже за порог на улицу.

      Они обернулись.

      – Что? – спросил черноволосый, Андерс, как его называл Тай.

      – Я Тайлору. Боги открыли мне, что его судьба – это блондинка с родимым пятном на виске. – улыбнулась я.

      Это была правда. Все же, на миг я раскаялась в устроенной на кухне сцене. Мало ли, какую душевную травму получил Тай.

      Я думала, что они сейчас посмеются и уйдут, но ошиблась. Этот Андерс вдруг вернулся, застыв рядом со мной.

      – Видишь будущее? Скажи и про мою судьбу. Про женщину, которая согреет мое ледяное сердце.

      Посмотрела на него и пожала плечами. Я не была провидицей или ведьмой. Боги открывали мне не все. Решив, что продолжать диалог бессмысленно уставилась вдаль.

      – Закат хмурится…. Платье в горошек надену…

      Тайлор захохотал, хватая друга за руку.

      – Она тебе ничего не скажет, Андерс! Пошли!

      Когда гости ушли, я себя чувствовала, словно опустошенный кувшин. Из меня будто все силы выпили, настолько эмоциональной получилась встреча. Даже думать не хочу, чего там этот черноволосый мужчина с булыжником вместо сердца хотел – тошно.

      – Чего опять гостей прогнала, а? Вот дура, девка! Пустоголовая!

      – Теть Люб, не начинай… – отозвалась я устало. – Сама знаешь, мне сейчас не о мужиках думать нужно, а о больном отце. Как его выходить, да как богов не разгневать. Итак уже никто в храме светильники не меняет, а если меня какой-нибудь такой хлыщ замуж утащит, кто молиться будет?

      – Много ты на себя взяла! – фыркнула тетушка, убирая со стола чашки и угощение. – Без тебя жрецов достаточно!

      – В Лионории отец последний. – вздохнула я.

      Любава покачала головой.

      – Дуреха! Молодость-то пройдет, цвет увянет! Боги-то людей не шибко жалеют, чтобы им жизнь посвящать! А ты девка видная, да характер какой…

      – Говоришь так, будто я лошадь на базаре. Все. Слушать ничего не хочу. – отрезала я. – Пойду к отцу, проведаю.

      Я махнула тетушке рукой, быстро пройдя в неприметную комнатку. Раньше в ней все было иначе. Я помнила, как мы с отцом часто сидели здесь, читали вслух книги. Особенные книги. В них содержались слова и гимны, которые рассказывали о тех славных временах, когда в мире все было иначе. Когда боги были среди нас, и когда в мире не было зла..

      – Дочка… Ксюшенька… – отец закашлялся, приподнимаясь на подушках.

      Непривычно было его видеть таким. Слабым, измученным болезнью. Раньше он был словно живоносный ключ, из которого била жизнь. Сейчас – потухшим костром, в котором еле теплились догорающие угли.

      – Привет! – я поцеловала руку отцу, присаживаясь рядом с ним на постели. – Как ты? Отец мягко улыбнулся.

      – Боги