Пленница Дикаря. Мэри Ройс

нерв. И, видимо, наши характеры схожи, ведь его тоже раздражает моя реакция. Нервно дернув головой, он издает рык и, хватая меня за шею, грубо усаживает за стол. Я цепляюсь руками за края столешницы и пытаюсь оказать ему сопротивление, но это бесполезно. Словно скала, Дикарь придавливает меня к стулу и, схватив за волосы, задирает мне голову.

      – Витко вин! [Глупая женщина!] – рявкает он, касаясь лица своей жёсткой щетиной.

      Мои ноздри шумно вбирают воздух, а челюсти сводит от того, как сильно я их сжимаю. Дикарь небрежно откидывает мою голову и стремительно удаляется. Но я решаю не искушать судьбу и не двигаюсь с места. Сижу и жду. Не понимаю, чего от меня хочет это животное. Мысль о том, что лучше бы он меня убил, кажется не такой уж и плохой…

      «Говард, надеюсь, ты успеешь найти меня вовремя…» – тоскливо проносится в голове.

      Мои тревожные мысли обрываются, когда на стол шлепается шматок мяса и черствый кусок хлеба. А затем в деревянную столешницу вонзается нож, и я вздрагиваю от неожиданности. Дикарь садится напротив и пристально изучает меня. От его плотского взгляда становится не по себе, и я аккуратно поправляю спавшую лямку топа. Его глаза тут же чернеют, и он откидывается на спинку стула, жестом показывая, чтобы я отрезала кусок мяса. Ну, по крайней мере, я так истрактовала его приказ.

      Неуверенно поднимаюсь на ноги и пытаюсь вытащить нож, который плотно вогнан в дерево. Замечаю, как Дикарь следит за каждым моим движением, но его глаза нагло устремляются прямо в вырез декольте, который неприлично оголяет грудь из-за того, что ткань топа разорвана.

      – Не смотри! – огрызаюсь я и прикрываю рукой вырез.

      Он ядовито оскаливается и тут же поднимается с места, настигая меня. Я не двигаюсь, лишь сильнее сжимаю края стола. Дикарь подходит вплотную. Слишком близко, отчего в горле образуется ком. Одним легким движением он вынимает нож и демонстрирует острый наконечник перед моим лицом. Я судорожно перевожу взгляд с лезвия на его глаза, и следующее движение лишает меня воздуха: он цепляет ножом остатки топика и с треском разрывает его.

      – Нет! – тут же срывается с моих губ пронзительный крик, и я скрещиваю на груди руки, пытаясь защитить себя от его разъедающего взгляда, пока он жадно впитывает обнаженные участки моего тела. И до меня доходит ужасающая догадка, почему я ещё жива…

      Дикарь наклоняется к моей шее, тем самым пугая меня ещё сильнее. Он медленно проводит носом по чувствительной коже, намеренно царапая её щетиной.

      Мужчина утробно рычит, а его тяжёлое дыхание вонзается, как огненное копье, продирая до костей палящим зноем.

      Из моей груди вырывается непроизвольны вздох, и тело отзывается волнами колючих мурашек, вспыхивающих внизу живота адским пламенем.

      Он жадно вдыхает мой запах, обвивая тоненькую талию варварскими руками, и жестко стискивает ее, вновь вырывая из моей груди стон. Я трясусь в его мертвой хватке, как осиновый лист. А Дикарь наслаждается своей властью и хрипит, глядя мне в глаза: «Ле митава [Это мое]», пробегая