Три Солнца Аэд. Восход Серебряного Солнца. Лера Аст

дематериализовалась. У ящерицы в центре изолятора стало на один хвост больше.

      В другом углу продолжалась борьба. Испытатель вертелся волчком, бранился, подбирая для пресмыкающегося красочные эпитеты, хлопал руками по телу в попытках прибить назойливую тварь и взвизгивал при каждом укусе.

      Сцилла коварно телепортировалась из-под накрывающей ее ладони в самый последний момент, чтобы материализоваться на новой, еще не укушенной части тела.

      Хранительница щелкнула пальцами – ящерица с явной неохотой выплюнула кончик уха испытателя, который терзала сквозь капюшон, и с хлопком исчезла. Оглушенный элле ругнулся в последний раз и принялся проверять, не телепортировала ли бестия какую-то часть его тела в другой угол изолятора без его ведома.

      Трихвостая Вельза резво пробежала расстояние, отделяющее ее от хозяйки, и забралась ей на плечо.

      – Поздравляю образец два с победой, – Деаэлру сняла сциллу с плеча и посадила в клетку. – Осталось постирать костюм и заново провести все четыре теста… Куда?! Образец два остается в изоляторе! И желательно в сознании. Кто-нибудь, принесите хлорид аммония!

      Междуглавие. Об ожидании

      Я принес из леса Нечто темное.

      Оно сидит во мне, невидимое, неслышимое, несмотря на то, что двуногие создания поднимают мне веки и светят в глаза резким светом, от которого сводит тело.

      С приходом рассвета они вынимают меня из логова, пропахшего другими существами, что обитали здесь до меня, их болью, страхом и отчаянием. Прикладывают к меху разные предметы, которые жалят, после чего приходит слабость и сонливость. Или наоборот, накатывает ярость. А временами – волны обжигающей боли.

      В такие минуты Нечто сидит внутри и не шевелится. Оно выжидает подходящего случая.

      Подходящего носителя.

      Но ночью, свободное от страха быть обнаруженным, оно сжимает мне горло и изливается в звуке, громком и пронзительном.

      Моя жизнь – безысходность.

      Счет дням потерян. Вдали от леса моя сила тает, и мне все меньше хочется сопротивляться оцепенению, которое гасит во мне жажду жизни.

      Там, на свободе мое племя живет под угрозой смерти, подстерегающей на каждом шагу, сражается на пределе возможностей – для того, чтобы просто прожить на свете еще один день.

      Здесь же не нужно противостоять хаосу, чтобы выжить.

      Смысл моей жизни сводится к тому, чтобы подчиняться другим.

      Целыми днями я бесцельно лежу, прислонившись к клетке, подставляя их взглядам загривок и спину. А наблюдатели сменяют друг друга так быстро и непредсказуемо, как сытость на воле сменяется жестоким голодом.

      Ко мне подходит представитель их вида – неразвитый еще, зависимый от взрослых. Такой же беспомощный, как я.

      И такой же одинокий.

      Он трогает мой мех сквозь прутья – и Нечто темное восстает во мне и ликует. Я атакую без предупреждения, изворачиваюсь и впиваюсь зубами в его ладонь.

      Маленький двуногий кричит, отдергивает