Операция «Остров Крым». Ольга Чигиринская

Зато реальная возможность попасть под огонь. Нет, благодарю покорно, мы уж как-нибудь так, потихоньку. Потерпим пьяного майора, поскучаем несколько дней дома. Незачем слушать паникеров, вопящих о катастрофе. Советские военные – не исчадия ада, а вполне нормальные люди. Взять, скажем, майора… Что, крымцы не пьют? Пьют! Простительная человеческая слабость. Разве в Евпатории происходит нечто ужасное? Творятся разрушения? Имеются жертвы? Нет, все тихо и мирно. Ну, а если солдатики разграбят несколько жидовских или греческих лавчонок, то ничего страшного не случится.

      Н-да, конечно, лучше было бы, останься здесь советский командир полка, а не его начштаба. Тот набрался уж как-то очень быстро, скучно и безобразно. Командир, майор… Белов? Нет, Беляев… да, Беляев! – показался князю разумным молодым человеком. Контакт с ним пригодился бы. Интересно, он женат? Можно было бы даже, например, выдать за него младшенькую, Ивонн… Или средненькую, Арлетт… Или даже старшенькую, Полин… Дочерей у полковника было достаточно, чтобы завести полезные связи во всех слоях крымского высшего света, но раз такой поворот – то и в СССР наверняка есть своя «аристократия», среди которой ценится истинно дворянское происхождение.

      Матримониальные планы отвлекли его, и некоторое усилие потребовалось, чтобы вернуть мысли на прежнюю, тревожную дорожку. Случай с главкомом – это повод к войне. И если где-то отыщется горячая голова, которая воспылает местью… Да, тогда новоявленному командующему не поздоровится.

      Лучше забыть, решил он. Жена мне ничего не говорила, а если и говорила – то я не слышал.

      – Еще кусочек пулярки? – спросил он у майора Жохова.

      – Давай, – согласился начштаба.

* * *

      – Мы не можем брать пленных, Гия…

      – О, черт! – простонал сквозь зубы Козырев… – Ой, да что ж ты делаешь!

      Хикс делал то, что был должен делать: срезал с него брюки, чтобы как следует наложить повязку на рану, которую Верещагин по причине спешки просто прижал перевязочным пакетом. Голая спина штабс-капитана блестела от пота, как и побелевший лоб Володьки. Анальгетик, видимо, еще не подействовал, ничего не попишешь – кровь нужно остановить, каких бы мучений это Володьке ни стоило. А кровь течет, как будто губку выжимают, и перевязочный пакет уже пропитался насквозь, и руки Хикса в ней по самые запястья…

      Здесь все делали то, что должны были делать. Один Георгий не знал, куда девать взятого в плен спецназовца.

      Вслед за Артемом он вошел в здание административного корпуса.

      – Помоги мне притащить это кресло в генераторную, – сказал ему Верещагин.

      – Ты что… – не понял Георгий, – ты собираешься положить Володьку ТАМ?

      – Есть другие предложения?

      – Здесь! В комнате отдыха! В любом из кабинетов!

      – И как ты объяснишь советским, почему он ранен? С кем, по-твоему, мы перестреливались?

      – Ты что, хочешь сказать, здесь еще кто-то будет?

      – Может быть, и нет. А может быть, да.

      – Из-за твоего «может быть» Козырев должен провести оставшийся