Удольфские тайны. Анна Радклиф

она все-таки стремилась к ее обществу. Главной ее страстью неизменно оставалась власть. Она знала, что лишь выиграет, поселив в своем доме осиротевшую беззащитную родственницу, на которой можно безнаказанно вымещать любые прихоти и капризы.

      Войдя в замок, тетушка распорядилась, чтобы Эмили собрала вещи для поездки в Тулузу, поскольку захотела немедленно отправиться в путь, но племянница принялась ее уговаривать подождать хотя бы до следующего дня и, наконец, тетушка согласилась.

      День прошел в мелких придирках со стороны мадам Шерон и грустном ожидании безрадостного будущего. Вечером, как только тетушка удалилась в отведенную ей спальню, она обошла весь дом, чтобы проститься с каждой дорогой сердцу мелочью, зная, что надолго покидает его ради чуждого, неведомого мира. То и дело возникало предчувствие, что в Ла-Валле она больше никогда не вернется. Эмили надолго задержалась в кабинете отца: выбирала его любимые книги, чтобы увезти с собой, со слезами смахивала с обложек пыль и, сидя в его любимом кресле, предавалась размышлениям до тех пор, пока Тереза не открыла дверь, по привычке перед сном обходя комнаты и проверяя, все ли в порядке. Увидев молодую госпожу, она испуганно вздрогнула, но та пригласила ее войти и попросила содержать замок в полной готовности к ее возвращению.

      – Как жаль, что вы уезжаете, мадемуазель! – воскликнула экономка. – Уверена, что здесь вам было бы лучше, чем там, куда вы направляетесь.

      На это замечание Эмили не ответила. Тереза, тем временем, продолжала искренне выражать свою печалью. Утешение доставляла лишь глубокая привязанность старой служанки.

      Отправив Терезу отдыхать, Эмили продолжила прощальную прогулку по комнатам замка. В спальне отца задержалась, но испытала грустные, а вовсе не тяжелые чувства, и, наконец, вернулась к себе. Посмотрев в окно, она увидела слабо освещенный луной сад и испытала такое острое желание проститься с любимыми уголками, что решила выйти на улицу. Накинув легкую шаль, в которой обычно гуляла, она бесшумно вышла из дома и поспешила к дальней роще, чтобы напоследок в одиночестве вдохнуть воздух свободы. Глубокий покой, наполнившие воздух ароматы, величие далекого горизонта и чистого синего купола постепенно утешили и возвысили душу до утонченного умиротворения, способного показать, насколько мелочны и несущественны неприятности, еще недавно ее огорчавшие. Эмили совсем забыла о мадам Шерон с ее мерзким поведением и обратилась мыслями к наполнявшим небесную глубину бесчисленным мирам, которые скрыты от человеческих глаз и недоступны полету человеческой фантазии. Ее воображение проникло в бесконечное пространство и подступило к Великой Первопричине всего сущего, но при этом всюду и постоянно присутствовал образ отца. Эта мысль принесла утешение, поскольку в абсолютной уверенности чистой и святой веры Эмили знала, что поручила его Богу. Она прошла через рощу к террасе, по пути не раз останавливаясь, когда знакомые картины пробуждали боль утраты или рассудок напоминал о предстоящем