Кольцо Пророка. Артем Рудницкий

4.

      Не любишь ты меня, Гульман.

      Сказано было равнодушно, но в глазах Раджи застыла ненависть.

      Ладно. Он отлично понимал, что мои силы на исходе. Хотелось, чтобы парень еще немного пожил, но раз Гульман просит….

      Исхан что-то промычал в знак согласия, и дакойты обменялись гнусными усмешками. Раджа потянулся ко мне, чтобы схватить за волосы. Однако, не дожидаясь прикосновения грязной ручищи, я отпрянул и ушел с головой под воду.

      В тюрьмах, даже в пакистанских, надзиратели и охранники тщательно следят за тем, чтобы в камерах не было колющих и режущих предметов. Однако наводнение несло с собой груды мусора и обломков, которые проникали внутрь сквозь решетки помещений, расположенных на нижних этажах. Вот таким образом на дне ямы оказалось отбитое горлышко стеклянной бутылки, о которое я порезал ногу и сейчас крепко сжимал в руке.

      Раджа и Исхан синхронно издали глухой гортанный звук. Исхан размахнулся ногой, желто-коричневая пятка устремилась к моему виску. Дакойты не сомневались, что я обречен ‒ полностью обессилел и молю Аллаха о скорой смерти. И удивились, когда я перехватил ногу Исхана и резко рванул на себя. А в следующее мгновение ткнул ему в лицо горлышком бутылки.

      Раджа бросился на выручку, но с секундным опозданием. Этого оказалось достаточным, чтобы Гульман успел ударить его локтем в живот. Дакойт не ожидал нападения с этой стороны. Изумленно прохрипел: «Ты что…» и выхватил из-под рубахи лезвие бритвы. Тогда, опершись руками о край каменного пола, я выскочил из ямы, обхватил дакойта за шею и рванул вниз, ломая позвонки.

      Гульман перевел дыхание: Ташакор5 Где научился драться? Бьешь не хуже дакойтов.

      − В разных местах… − уклонился я от ответа. Драться я начал еще в детстве, со шпаной, прошел школу дворовых баталий. Ну, а потом были разные школы…

      Гульман перевернул на спину плававшего в яме Исхана. Острый край горлышка застрял у него в глазной впадине.

      В этот момент в камеру ворвались надзиратель и двое дюжих охранников с бамбуковыми дубинками. Гульман поспешил сказать:

      Они что-то не поделили, сааб6. Подрались и убили друг друга.

      Надзиратель нахмурился, что-то просчитывая в уме, затем кивнул мне:

      Пойдешь со мной. Ты, – кивок в сторону Гульмана, – поможешь убрать эту падаль. Имелись в виду трупы дакойтов.

      Тюремщики перешагнули порог камеры, а я задержался, чтобы спросить Гульмана:

      Почему ты помог мне?

      Пуштун на миг задумался.

      Сааб хорошо держался.

      Улыбнувшись, приоткрыв испорченные зубы.

      Сааб руси, я люблю твою страну. Учился у вас на врача.

      Моя изумленная физиономия заставила его пояснить:

      Был доктором в Балакоте. Давно это было. Прощай. Я пожал ему руку, твердую как деревяшка.

      Ну, хватит болтать! – вмешался надзиратель.

      Он схватил меня за шиворот и вытащил в коридор.

      Воняет

5

Спасибо (пушту).

6

Господин, уважительное обращение.