Самая дорогая ложь. Мишель Кондер

спокойный тоном.

      –  Избавь меня от этой лирики…

      Аспен вновь моргнула в замешательстве:

      –  Мой бог, какой же ты жестокий. Я не помню, чтобы ты раньше был таким.

      –  Не помнишь, gatita? – Его голос стал заметно тише, и ее сердце тут же начало учащенно биться. – Каким же ты меня помнишь?

      Взгляд Аспен тут же переместился на его губы.

      – Я помню, что ты…

      «Ты был высоким, и твои волосы казались иссиня-черными при ярком свете солнца. Твое лицо было настолько прекрасным, что казалось, должно быть на обложках журналов по всему миру. А твои губы страстные, но в то же время невероятно нежные…»

      –  …Хорошо обращался с лошадьми. – Аспен заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. – Что ты был умным и старался держаться на расстоянии от всех. Также я помню, что, если ты был из-за чего-то рассержен, даже мой дедушка не рисковал к тебе подходить. Я помню…

      –  Достаточно. – Круз резко взмахнул рукой в воздухе, заставляя ее замолчать. – Сейчас я хочу узнать только об одном, – мягко произнес он.

      Помнит ли она его поцелуи? Да, этого ей никогда не забыть.

      –  О чем? – задыхаясь, спросила она, коря себя за слабость в голосе.

      –  Насколько сильно твое отчаяние?

      Аспен покачала головой, пытаясь освободиться от тех сильных эмоций, которые он одним своим присутствием вызывал в ней.

      Круз потянулся и взял в руки локон ее волос, смотря на нее обжигающим взглядом.

      – Если ты хочешь, чтобы я одолжил тебе денег, мне нужно нечто большее, чем процент от доходов фермы.

      Аспен ощущала, как тревожно поднимается и опускается ее грудь. Она поспешила высвободить свой локон из его рук.

      – Что ты имеешь в виду?

      Его глаза были практически черными, он словно прожигал ее своим взглядом.

      – Ох, давай не будем играть в невинность. Ты ведь чувственная женщина, которая способна согреть постель любого мужчины. – Он замолчал, ласково смотря ей в глаза. – И если все случится так, как я запланировал, то ты окажешься в моей постели.

      Он что, шутит?

      Аспен раскрыла рот от удивления и негодования. Гнев поднялся в ней огромной кипящей волной. Как бы ни была Аспен виновата перед Крузом, он не имел никакого права относиться к ней как к… шлюхе.

      – Уйди с моей дороги, – приказала она.

      Его взгляд остановился на ее подрагивающих от обиды губах.

      – Аспен, гордость может сыграть с тобой нехорошую шутку.

      Ей было хорошо известно о том, что гордость – это порок.

      –  Меня заставляет отказаться от твоего предложения элементарное уважение к себе.

      –  Можешь называть это как хочешь, я предлагаю обычную деловую сделку. Все не так уж сложно, правда?

      –  Нет, это просто отвратительно.

      –  Интересно сказано, – надменно произнес Круз. – Скажи мне, Аспен, было бы это все так же отвратительно, если бы я сначала сказал тебе, какая ты красивая, а потом затащил в свою постель? – Он сделал шаг вперед, затем продолжил, понизив голос: – Если бы я сделал именно так, ты бы сказала