Коробка с запятыми. Елена Шейк

поместить в ящик, пусть себе поспит днём, – высказался кто-то под оглушительный хохот студентов.

      – Прекрасно, за следующее подобное высказывание я буду наказывать шутников штрафными баллами, – предупредил наставник. – Продолжайте, Азраил.

      – Так вот, высыхающая эмаль зубов становится жёсткой, а клыки начинают выделяться сильнее, и у человека появляется не присущий смертному оскал. Эти изменения обычно появляются на поздней стадии заболевания, искусственно созданного в лабораториях министерского ада.

      – Это не подтверждённая теория, поэтому давайте не будем сюда впутывать министерство, – добавил преподаватель.

      – Да, но… Простите, я бы хотел добавить от себя. Когда мы бывали на практике в министерстве, то мы прогуливались вдоль теплиц, где растёт новый сорт роз, из-за ядов они приобрели мерцающий синий цвет. Так вот яд этих растений может таким же образом влиять и на ангелов и, скорей всего, на демонов тоже.

      – Спорная теория, но имеет право на существование, – задумался преподаватель и, поблагодарив Азраила за ответ, усадил на место.

      Кое-что Азраил утаил от наставника. Во время практики в министерстве он из праздного любопытства нарвал синих роз, не тепличных, а тех, что росли у подножия холма, на котором возвышался замок кровавой королевы. На него ядовитые цветы никак не подействовали. И только на него. У однокурсников Азраила на растение оказалась жуткая аллергия, так что они ещё неделю ходили покрытые струпьями и чесались.

      Веста: А куда Люцифер пропал? Вы его видели сегодня?

      Михаил: Он сказал, что не придёт больше.

      Рафаил: Что-о-о-о-о?!

      Михаил: Он и ещё несколько ребят с нашего потока решили сбежать из канцелярии.

      Азраил: Вот это действительно смешная шутка.

      Михаил: Спасибо, но у меня нет чувства юмора.

      Запятая вторая. Кто ты?

      Метель за окном давно утихла, а вдохновение работать у господина Кристенсена с очередной свечой угасло задолго до окончания его любимого вихря из снежинок. Ничто так не умиротворяло и не настраивало молодого человека на продуктивную волну, как метель. Но вдохновение, что Кристенсену было хорошо известно, отличалось изменчивостью, а научные труды стоило бы завершить в срок. Корзина для пергамента переполнялась с такой скоростью, что едва ли служанка Марта успевала избавлять её от содержимого. Руки Марты были испачканы чернилами, потом чернильные разводы пошли по платью и запачкали белый передник.

      – Люди с большими белыми крыльями? – осмелилась прочитать Марта на одном из кусочков пергамента. – А кто они?

      – Э-э-э… Никто, мои выдумки, – нашёлся Кристенсен, отбирая у Марты пергамент. – И не ходи больше в лес, хвороста достаточно. Тем более, если верить слухам, в наших краях поселилось чудовище.

      – Да, господин, – поклонилась Марта и закинула смятый пергамент