Земля XXIII: Вестполис. Екатерина Гончарова

позволял сделать это. Все-таки в Теодоре было что-то доброе. Иногда он отпускал его к семье, сознательно нарушая третье правило, запрещающее рабу покидать хозяина в дневное время суток. Иногда отдавал свои старые вещи, как разбитый светильник, например. А в день рождения всегда отдавал ему остатки торта. Иногда Джону казалось, что Теодор его любит, ну может быть, как собаку. А порой, в дни плохого настроения, хозяин гонял его с глупыми поручениями, срывался из-за мелочей, капризничал и старался испортить настроение всем вокруг. Теодор знал, что у Джона есть большая семья в нищем квартале. Как-то зимним вечером, когда штормовой ветер оборвал провода электропередач на Президентской улице, и Теодор остался в темноте с Джоном, он попросил его рассказать, как Джон жил до службы в его доме. Джон поведал ему о сестрах и братьях, о матери, о нищем квартале и людях, проживающих там. Когда маленький раб рассказывал о том, как они тянули булку хлеба на два дня, Теодор заставил рассказчика остановиться. Или Джону показалось, или голос Теодора странно дрогнул. После этого случая, Теодор начал отпускать его в город по разным поручениям.

      Сегодня молодой хозяин был в хорошем расположении духа, кроме того, ему нужно было готовиться к приезду делегации Скайсити. К нему должны были прийти портные, чтобы снять мерки и предложить на выбор каталог одежды.

      Перед уходом Джон заглянул на кухню, и по-быстрому накидал за пазуху надкусанный после обеда хлеб, потемневшие кусочки фруктов, удалось даже найти на тарелках кусочки сладкого печенья.

      – Братьям собираешь? – когда говорила кухарка Марта, на полках позвякивали стаканы.

      – Ага, – кивнул Джон.

      – На, вот, возьми, – она протянула пареньку стеклянную банку с наспех собранными туда остатками жареной картошки и мяса из хозяйских тарелок, – пока Стефан не видит.

      Стефан – глава охраны, постоянно отирался на кухне, но сейчас он поехал с хозяином по каким-то неотложным делам, и Джон вышел из дома чрезмерно довольный своей добычей. Вот теперь ребятишки хоть порадуются.

      Когда он вышел за территорию особняка со всеми ее подстриженными газонами, кустами роз и фигурными деревьями, он очутился на красивой улице Президентской, где жили люди, принадлежащие к сильным государства сего. Дома здесь стояли, словно нарисованные. Каменные здания, окруженные коваными заборами, утопали в зелени, цветах и роскоши. Финансовое изобилие было в деталях: золоченных маковках на ограждении, удивительной красоте растущих на подоконниках тропических орхидей, в выложенных шлифованным камнем дорожках и бьющих тут и там питьевых фонтанчиках.

      Джон подумал о том, что здесь чистая питьевая вода льется сутками, в то время, как бедняки довольствуются водой из ржавой колонки  – одной на целый квартал. Он поежился, вспомнив, сколько изнуряющих часов под палящим солнцем, дождем и в кусачий мороз ему приходилось проводить в очереди за водой, пока его не взяли на службу к хозяину Франку. В размышлениях и воспоминаниях он прошел улицу