Южный Ветер. Даша Благова

набок, нахмурился, сделал вид, что думает (Сашу это разозлило), и сказал, что не вправе давать оценок (конечно) и судить (а можно ближе к сути?), но был знаком с их мамой (не повезло), поэтому, хотя это все же оценочное суждение (да господи!), ему кажется, что общество Саши может быть для Жени более поддерживающим (ха-ха), правда, не следует забывать, что мама была значимым родственником для Евгения (была да сплыла), а сейчас он ее лишился, так что надо быть с ним осторожнее и не давить.

      – Почему Женя в больнице такой самостоятельный? Ему что, здесь лучше?

      – В прошлом году Евгений посещал дневной стационар и показывал положительную динамику, но сейчас, к сожалению, мест нет.

      Георгий Андреевич снова стал писать (Сашина пятка отбивала лезгиночный ритм). Когда место на серо-желтой бумажке закончилось, врач начал дергать за ручки ящиков и с грохотом задвигать их обратно. Потом раскопал во внутренностях стола печать и стукнул ей так, будто хотел проделать в рецепте большую дыру. Врач взмахнул листком и протянул его Саше. Она привстала, взяла листок и положила на колени.

      – Нам также нужно проговорить важный вопрос, – сказал врач. – Евгений все еще имеет дееспособность. Мы с вашей мамой запустили процесс, но, как вы понимаете…

      – Даже не буду слушать вас дальше.

      Сашин брат быть инвалидом не мог. Он поправится, он сможет, это уже понятно: если жал руку сумасшедшему мужику в гавайской рубашке, значит, дома его просто забили и затерли. Саша встала, Женя поступил так же. Врач сделался прямее.

      Саша и Женя спустились на первый этаж, вышли из главного корпуса, преодолели огромный газон, затем сады, мостик и каменную дорожку, разделявшую сочность и пышность психбольничного двора на две одинаковые половинки. Шагнули за ворота на пыльный гравий у побитой дороги. Саша заметила бордовую машину с шашечками на макушке, которая хромала в их сторону. Подняла руку. Залезла внутрь, потянула за футболку Женю, он тоже залез. Назвала адрес. Машина допрыгала до панельки и вытолкнула из себя Сашу с Женей. Саша встала у подъезда и поняла, что совсем не хочет, не может заходить в него. Они с Женей стояли еще несколько минут. Вдруг Саша схватила за плечи Женю, который снова спрятался в себе, и сказала самым ласковым голосом, на который была способна:

      – Женюля, ты помнишь, как я рассказывала тебе про горных птиц и скалы?

      Она пыталась зацепить его плоский взгляд своим острым, но ничего не получалось.

      – Помнишь наши сказки про гору? Про то, как она оступилась, упала и стала Остапкой?

      Женин взгляд стал чуть выпуклым и нашел Сашин.

      – Женя! Ты же никогда там не был! Пойдем!

      Саша взяла Женю за руку и потянула. Он посмотрел ей прямо в глаза и пошел вперед. Они шагали по двору, Саша стала рассказывать свою детскую сказку, Женя один раз улыбнулся. Дошли до конца двора и свернули за угол. Отодвинулись их дом и соседний. Они оказались у пешеходного перехода. Саша увидела кусочек Остапки и вся будто расширилась, удлинилась, стала большой и сильной.