Смерть на Ниле. Агата Кристи

швартовался нильский пароход. Пуаро и Розали с интересом глазели на пассажиров.

      – Порядочно их, правда? – заметила Розали.

      Она обернулась к подошедшему Тиму Аллертону.

      Тот запыхался от спешки.

      Постояв минуту-другую, Тим заговорил.

      – Видимо, такая же жуткая публика, как всегда, – пренебрежительно обронил он, кивнув в сторону высаживавшихся пассажиров.

      – Они обычно все кошмарные, – согласилась Розали. Все трое взирали на вновь прибывших с превосходством уже обжившихся на месте людей.

      – Ба! – возбужденно воскликнул Тим. – Разрази меня гром, если это не Линит Риджуэй!

      Оставив равнодушным Пуаро, эта новость сильно заинтересовала Розали. Брюзгливость разом сошла с ее лица, когда она спросила:

      – Где? Вон та в белом?

      – Ага, рядом с высоким мужчиной. Это они сейчас сходят. Новоиспеченный муж, я полагаю. Забыл, как ее теперь величают.

      – Дойл, – сказала Розали, – миссис Саймон Дойл. О них писали во всех газетах. Она в самом деле богачка?

      – Да, пожалуй, из богатейших девиц в Англии, – весело отозвался Тим.

      Все трое молча смотрели на сходивших пассажиров. Особа, о которой шла речь, обратила на себя внимание Пуаро.

      – Красивая, – пробормотал он.

      – Некоторым все достается, – с горечью сказала Розали.

      Ее лицо перекосила зависть, когда она смотрела, как та, другая, шла по сходням.

      Линит Дойл выглядела так, что хоть сейчас в премьерши какого-нибудь ревю. Она и держалась с уверенностью обласканной славой артистки. Она привыкла, что на нее смотрят, восхищаются ею, привыкла быть в центре внимания.

      Она знала, что на нее устремлены жадные взоры, и как бы не замечала их: она принимала это как должное.

      И сейчас, даже не отдавая себе в этом отчета, она играла роль: богатая светская красавица-новобрачная проводит свой медовый месяц. С легкой улыбкой она что-то вскользь сказала высокому спутнику. Тот ответил, и при звуке его голоса Эркюль Пуаро насторожился. Под сведенными бровями сверкнули его глаза.

      Пара прошла совсем близко. Он услышал, как Саймон Дойл говорил:

      – Если постараться, мы успеем, дорогая. Ничто не мешает задержаться на неделю-другую, раз тебе тут нравится.

      Он глядел на нее жарко, любяще, преданно.

      Пуаро задумчиво смерил его глазами: широкие плечи, бронзовое от загара лицо, темно-голубые глаза, детская открытость улыбки.

      – Счастливчик, – сказал им вслед Тим. – Подцепить наследницу без аденоидов и плоскостопия!

      – Смотрятся они страшно счастливыми, – с ноткой зависти сказала Розали и неслышно для Тима добавила: – Несправедливо.

      А Пуаро услышал. Согнав с лица нахмуренную озабоченность, он мельком взглянул на нее.

      – Пойду представлю маме сводку, – сказал Тим.

      Он приподнял шляпу и ушел. Пуаро и Розали неспешно тронулись в обратный путь к отелю, отмахиваясь от новых предложений проехаться на осликах.

      – Несправедливо, значит,