Афганский гладиатор. Александр Тамоников

Что будет дальше, никто не знает. Как и то, какую задачу предстоит решать на этот раз!

      – Да! И никто, кроме меня, не имеет ни малейшего понятия, что ты, официально числясь в штате батальона, фактически уже второй год воюешь в Афганистане.

      Тимохин спокойно ответил:

      – Ну, во-первых, воюю – громко сказано. Все же командировки – это не постоянное нахождение «за речкой». Во-вторых, зачем кому-то об этом знать?

      – Просто несправедливо получается.

      – Да ладно, ерунда это все! Я же добровольно согласился войти в спецгруппу. Никто не принуждал. И не жалею об этом. В Афгане, на выходе, особенно, когда находишься в режиме вынужденного ожидания активных действий, многое переосмысливаешь. Отсюда, наверное, и такое агрессивное неприятие бесполезной, показушной деятельности некоторых армейских чинов, представляющих эту деятельность как нечто значимое, без чего армия существовать не может! «За речкой», Марат Рустамович, все по-другому. Все! По крайней мере в нашей группе. Возможно, из-за того, что нас посылают на конкретные задания с конкретно определенной целью. Простых прогулок по горам и ущельям не бывает!

      Подполковник выложил на стол пачку сигарет и зажигалку:

      – Кури если хочешь!

      Старший лейтенант закурил. К нему присоединился и комбат, выставив из шкафа пепельницу.

      После непродолжительной паузы он протянул:

      – Да-да! И сколько еще таких, как ты, наши генералы будут использовать втемную? В секретном режиме?

      – Это вопрос к ним, к генералам. Но думаю, что еще долго. Впрочем, это не наше дело.

      – Ты прав! Значит, в четверг ты убываешь в командировку, а в понедельник по приказу генерала Максимова я должен отправить в штаб соединения представление о назначении тебя на должность старшего инженера технической части с присвоением очередного воинского звания.

      Старший лейтенант удивленно взглянул на комбата:

      – Ну и разговор у нас получается. Начали за упокой, заканчиваем во здравие. Это что же, я теперь инженерить буду?

      – Ты имеешь что-нибудь против?

      – А как же насчет новой должности и звания по линии политорганов? У меня, если не ошибаюсь, два простых выговора и один с занесением в учетную карточку?! Замполит точно возбухнет! Ему и Булыгин подпоет! В момент к начальнику политотдела бумага улетит!

      – Тебя это волнует?

      – Да нет! Радует! Представляю их рожи, когда они узнают о моем повышении. А Гломов, так он вообще как бы от злости с катушек не слетел! Хм, что ни говори, а сюрприз вы мне отменный преподнесли.

      – Надеюсь, после этого ты перестанешь открыто бузить?

      Старший лейтенант погладил подбородок:

      – Если честно, то вряд ли. При условии, что Гломов не изменится. А он не изменится. Да и я другим не стану, если, конечно, вернусь из командировки. Не приучен я играть, Марат Рустамович. Какой есть, такой есть, таким и буду, пока жив! Меня уже не переделать!

      Подполковник поднялся:

      – Жениться тебе надо, Саня! Семьей нормальной обзаводиться. Тогда угомонишься. По себе знаю! Таким же борзым в молодости холостяцкой