Пушки заговорили. Утренний взрыв. Сергей Николаевич Сергеев-Ценский

с ястребиным носом вздернуто, голос резкий, – и имел очень воинственный вид.

      – А почему же не сразу, а? – вдруг обратился к Мирному Черепанов.

      – Что «не сразу»? – не понял Мирный.

      – Ну «что» – все три батальона… с самого начала… а только один первый?

      – Думал – хватит одного, – объяснил адъютант, а Черепанов кивнул бородой кверху и сказал с расстановкой:

      – Индюк тоже… думал-думал… взял да издох.

      Сам же он в это время усиленно думал, идти ли ему тоже из блиндажа вместе с ближайшим к нему вторым батальоном, или остаться; спросить об этом своего адъютанта он не решался, а прямого приказа об этом пока не получал.

      Он мог бы спросить самого начальника дивизии, где ему быть, раз атаку будет вести весь полк, но счел неудобным спрашивать о том, что предполагалось известным ему самому, как командиру отдельной части.

      Да и некогда уж было спрашивать: дальше все пошло гораздо быстрее, чем он представлял.

      Первый полк и два батальона второго обошли левый фланг австрийских позиций; Черепанов не знал об этом и своему третьему батальону, который вел на окопы противника неосновательный Кубарев, приписал успех этого первого в своей жизни боя.

      Когда в розоватом дыму от австрийских снарядов, делавшем все впереди фантастичным, бежали, вопя «ура», тысячи человек его полка, старый, долгобородый полковник не мог уже устоять в своем блиндаже: он выскочил наружу, несмотря на трескотню пулеметов и винтовок.

      Все-таки он подлинный хозяин полка, этого отнять у него никто бы не мог, как никто бы не мог убедить его в тот момент, что не он, стоя сзади, ведет в бой свои батальоны. Подняв правый кулак и весь напрягаясь до красноты шеи, он тоже кричал «ура», – он не отделял себя от своих солдат и офицеров, не замечая даже, как многие падали, следил только за тем, как сокращалось расстояние между его людьми и линией австрийских окопов, и вот тогда-то он заметил успех третьего батальона.

      И когда рядом с ним вытянулся длинный и тонкий поручик Мирный, только что вышедший из блиндажа, он крикнул ему радостно:

      – Каков Кубарев, а! Посмотрите!

      На это Мирный отрапортовал, подняв к козырьку руку:

      – Господин полковник, получена телефонограмма: подполковник Кубарев убит.

      Черепанов вздернул мохнатые брови, вздернул плечи и непроизвольно перекрестился мелким крестом.

      Встречный бой двух авангардных отрядов закончился победой дивизии генерала Горбацкого, но маневр его не мог, разумеется, застичь врасплох австрийцев: они отступили, очень искусно прикрываясь рощей, фольварками и складками местности за ними. Хорошо помог им и висевший длинным полотнищем густой белый дым от разрывов русских снарядов. Впереди шли их батареи, за ними пехота форсированным маршем.

      Горбацкий не отдал приказа преследовать отступающих; он решил, что его дивизия заслужила отдых, взяв позиции противника и около четырехсот пленных, из которых большинство были чехи.

      Он приехал