Призрак, осыпанный снегом – 2. Светлана Хорошилова

не случилось. Девушка, озираясь по сторонам, отправилась огибать дом, открыла калитку, очутилась посреди дороги. Улица была безлюдной. Днём всё казалось иначе: деревня выглядела миролюбиво – не та мрачная глухомань, как ей представлялось в момент ночной слежки.

      Прогулочным шагом Яна двинулась вдоль ограждений участков, где в старые времена стояли избы, но теперь остались одни заброшенные сады. Она вдруг подумала, что зря не отправилась в противоположном направлении – к жилым домам: там люди, к ним можно броситься за спасением, рассказать им о доме-капкане. Но тут же осекла себя: какой здравомыслящий человек ей поверит?

      Замерла на секунду, подумала: а может её никто и не держал вовсе? Что, если её падение там, в огороде, могло быть случайным и неудачным, после которого она не смогла вспомнить, как добиралась до кровати? Отдалившись от дома на расстояние, она оглянулась – не могла поверить в то, что была на свободе. Вбила себе в голову ерунду, наказала сама себя… Сейчас она дойдёт до машины, сядет в неё и спокойно уедет – будет вспоминать произошедшее, как самую дурацкую нелепость в её жизни.

      Впереди показался заброшенный дом – окна и двери в нём отсутствовали, остались стены, да крыша. С каждым шагом она напрягалась: ей казалось, что она оставила машину буквально рядом с ним, но до сих пор её не было видно. Яна уже стояла прямо перед домом и не могла понять: почему не находит собственной машины?

      Быстрым темпом она двинулась по дороге дальше. Тогда была ночь – теперь день, Яна могла оставить машину возле другого дома, а этот могла миновать не заметив. Позади остался второй поворот, затем третий – так она достигла конца деревни: Ауди не было нигде.

      – Что за идиотизм! – вскрикнула девушка и вернулась обратно к дому без окон.

      Сердце её колотилось, когда она стояла и молча взирала на недавние следы от шин: трава была примята в виде двух борозд. Абсолютно наглядно борозды показывали, как она сворачивала к дому, но затем борозды резко обрывались – без следов разворота, или съезда обратно на дорогу.

      С учащённым дыханием Яна стала осторожно пробираться ко входу, приминая дикие заросли. Несмотря на светлое время суток, её колотил страх, она будто уловила присутствие некой сущности в этих стенах – в разрушенном доме что-то было.

      Под ногами хрустнули старые прохудившиеся доски, на всех выступах покоилась многолетняя пыль, валялся ржавый хлам, никому из сельчан не понадобившийся в хозяйстве – настолько ветхим он был. Яна подошла к внутренней двери, висевшей на одной петле, дырявой и приоткрытой. Сквозь отверстие просвечивался предмет современного плана, который совершенно не вписывался в обстановку старья. Чем ближе она к нему подступала, тем больше замирали все её органы, в венах стыла кровь – взору открылась её собственная машина, стоящая креном в стенах полуразваленного дома, куда она никак бы не въехала своим ходом, куда её никто бы не затолкал при любом желании.

      Яна стояла потерянная: челюсть отвисла, глаза обезумели. Протянула к машине